Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Поклонники таланта Эда Макбейна, непревзойдённого мастера широко известного сериала о 87-м полицейском участке, познакомятся с захватывающими по сюжету романом «Толкач».
Эд Макбейн — это изощрённость криминальной интриги, тонкий психологизм, современные образы, атмосфера опасности, хитросплетения любовных интриг, умение с первой страницы завладеть вниманием читателя.
отрывок из произведения:
...Полицейский Дик Дженеро мерз. Не любил он зимы, и все тут. Вы могли сколько угодно расписывать ему прелести лыжных прогулок, катания на коньках и санках, горячего ромового пунша, но он все равно послал бы вас к чертям собачьим. Дженеро любил лето. Любил, и точка. Он любил теплый песок, горячее солнце, безоблачное небо, но и грозы с молниями тоже; он любил цветы и джин с тоником, так что, если бы вы собрали все зимы вместе, запихнули их в консервную банку и выбросили в реку, Дик Дженеро был бы счастлив.
А сейчас у Дженеро замерзли уши.
«Если у тебя замерзли уши, значит, ты весь замерз», — говорила мать Дженеро, а в вопросах погоды она знала толк. Дженеро продолжал обход с замерзшими ушами, вспоминая мать, а потом вдруг без всякой связи подумал о жене, ему захотелось оказаться с ней дома в постели. Было два часа ночи, а какой человек в здравом уме будет в такую холодрыгу гулять по улицам, когда дома в постели его ждет красивая женщина?
Налетевший ветер пронзил толстое синее сукно плаща и лизнул плотную зимнюю рубашку. Холод пропитал нижнее белье. Дженеро продрог, он подумал о своих ушах, которые, как он знал, трогать нельзя, потому что, если будешь трогать замерзшие уши, они отвалятся. Об этом ему тоже рассказывала мать. Несколько раз в жизни его подмывало потрогать замерзшие уши, просто чтобы проверить, действительно ли они отвалятся. Он, по правде говоря, опасался, что нет, не отвалятся — и как тогда быть с сыновней верой в родителей? Поэтому он послушно держал руки подальше от ушей и, наклонив голову против ветра, думал о Розали дома, в постели, о Флориде, Пуэрто-Рико, Виргинских островах, Африке, все дальше пробираясь на юг, пока неожиданно не обнаружил себя на Южном полюсе, где тоже свирепствовал холод.
«Сейчас теплынь, — убеждал он себя мысленно, — не дрожи, ведь тепло».
Полюбуйся-ка на этих красоток в открытых купальниках, о Господи, на песок босой ногой и не ступишь — так жарко. Прислушайся к шуму океанской волны, слава Богу, хоть какая-то прохлада от воды, легкий бриз как нельзя кстати в такое пекло. И...
«И держу пари, они могут отвалиться, если до них дотронуться».
На улицах не было ни души. Оно и понятно. В такую ночь из дома выходят только полицейские и идиоты. Он подошел к кондитерской и машинально повернул ручку двери, ругая хозяина, который не догадался открыть заведение, чтобы полицейский с замерзшими, готовыми отвалиться ушами мог зайти и выпить чашечку кофе. Неблагодарные твари, думал он, все до единого. Спят себе дома, а я стой тут и верти ручку двери. Кто решится на грабеж в такую ночь?! Пальцы грабителя примерзнут к металлу. Вот это мысль! Боже, как я замерз!
Он пошел дальше. Бар Лэнни, возможно, еще работает. Он бы зашел туда посмотреть, не дерется ли кто, а может, и глотнуть против правил чего-нибудь согревающего. Ничего дурного он в этом не видел. Есть, конечно, притворщики, которые просто делают вид, что замерзли, но когда нижнее белье человека может, заледенев, стоять на середине улицы само по себе, то тут уж не до притворства. Дженеро прихлопнул руками и поднял голову. Впереди он увидел свет.
На всей улице горел единственный огонек. Дженеро остановился и прищурил от ветра глаза. «У портного», — мелькнуло у него в голове. Снова глупый осел Коэн утюжит одежду посреди ночи. Надо договориться с ним. «Макс, — должен сказать он, — ты чертовски хороший парень, но когда ты в следующий раз соберешься утюжить допоздна, звони нам и докладывай, что увидишь, идет?» Тогда Макс кивнет и даст ему стакан сладкого вина из бутылки, которую он держит под прилавком. Тут Макс заметно поумнеет в глазах Дженеро.
Макс был благодетелем всех патрульных полицейских. Свет его окон служил маяком для замерзших людей, а сама мастерская — убежищем. «Вынимай бутылку, Макс, — думал Дженеро. — Я иду».
Он направился к освещенным окнам мастерской и наверняка бы выпил стакан вина с Максом, если бы не одна закавыка...
...Полицейский Дик Дженеро мерз. Не любил он зимы, и все тут. Вы могли сколько угодно расписывать ему прелести лыжных прогулок, катания на коньках и санках, горячего ромового пунша, но он все равно послал бы вас к чертям собачьим. Дженеро любил лето. Любил, и точка. Он любил теплый песок, горячее солнце, безоблачное небо, но и грозы с молниями тоже; он любил цветы и джин с тоником, так что, если бы вы собрали все зимы вместе, запихнули их в консервную банку и выбросили в реку, Дик Дженеро был бы счастлив.
