Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Борис Кригер — писатель, поэт, философ, член Союза писателей Москвы.
Кригер родился в Свердловске в 1970 г., в 1990 г. эмигрировал в Израиль (Иерусалим), провел несколько лет в Норвегии, в 2001 г. уехал в Канаду (Мускока, Онтарио), где и проживает в настоящее время со своей семьей.
Сочиняет стихи, прозу, философские эссе, сказки, очерки. Издается на русском, английском и французском языках. Автор цикла стихов «Мудрость жизни» на традиционном китайском языке.
Всерьез занимается проблемами космологии, автор цикла очерков «В поисках небесной мудрости» (2006). В настоящее время работает с одним из ведущих космологов современности лауреатом темплтонской премии 2004 года Джорждем Эллисом над книгой «Неопределенная Вселенная», которая выйдет на английском и русском языках. Автор сборника стихов «О грусти этих дней кто, как не я, напишет...», романа-шутки с намеком «Маськин», сказок и рассказов, трактата «О правильном жизнепроведении», «Кухонная философия» (М.: Э. РА, 2006), а также «саморомана» «Тысяча жизней: Ода кризису зрелого возраста», романов «Маськин зимой» и «Южные кресты».
Борис Кригер публикуется под псевдонимами: Bruce Kriger (USA, Canada, UK), Bernard Kriger (France), Kai Li Ge (China).
отрывок из произведения:
...Где-то в одном из атомов нашего одеяла завелось ядро страшно крупных размеров, просто гигант под стать Юпитеру, в сотни раз громаднее Земли. Только без кровавого пятна и без пучин аммиака и водорода. Вся необъятная сия поверхность облачена в бархат исполинского леса. От боков до полюсов дышит верхушками деревьев эта мельчайшая крупица нашего одеяла. Как чудно, что она маленькая такая и её не может никто украсть. Видимо, она необитаема. Только густые заросли, да травы у гигантских подножий стволов, только маленькие озерца, или даже поляны с проточной росой – в уютных сумерках задёрнутых штор. Однако о необжитости этих лесов есть мнения иные и занимательные. И правда – нет зелени, не тешащей ничей взор, нет ветвистых покрывал, не хранящих ничей уют, нет прохлады, не растворяющей ничью головную боль.
Коль скоро объект внимания нашего существует, он неминуемо населён. Не густо, а так – слегка по краям и немного в серединке. Не иначе, присутствие спаточных заек по опушкам позволяет угадывать их некрупные размеры и сонливый образ жизни. Они не торгуются с Богом и не умеют считать. Считать не только цифры, что уже немалое достижение, но и не считать, что если бывать добрыми, то впоследствии воздастся пропорционально. Также спаточные зайки имеют ушки и остальное, что положено. Они не рождаются и не умирают, не стареют и не хворают, ибо это всё и есть следствия предвкушения воздаяния. Границы обитания наших планетян колеблются в пределах лесных опушек, видимо, по природной их домашнести. Так раз поселившись, они там и проживают. Возможно, пристрастие заек к окраинам объясняется наличием каких-нибудь мишек в чащах, которые, как водится, много копошатся и несомненно мешают зайкам спать...
...Где-то в одном из атомов нашего одеяла завелось ядро страшно крупных размеров, просто гигант под стать Юпитеру, в сотни раз громаднее Земли. Только без кровавого пятна и без пучин аммиака и водорода. Вся необъятная сия поверхность облачена в бархат исполинского леса. От боков до полюсов дышит верхушками деревьев эта мельчайшая крупица нашего одеяла. Как чудно, что она маленькая такая и её не может никто украсть. Видимо, она необитаема. Только густые заросли, да травы у гигантских подножий стволов, только маленькие озерца, или даже поляны с проточной росой – в уютных сумерках задёрнутых штор. Однако о необжитости этих лесов есть мнения иные и занимательные. И правда – нет зелени, не тешащей ничей взор, нет ветвистых покрывал, не хранящих ничей уют, нет прохлады, не растворяющей ничью головную боль.
