Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Юлия Токтаева — родилась в 1980 году, живет в г. Йошкар-Оле. Начала сочинять стихи в 17 лет. Дипломант фестиваля авторской песни «Гринландия-Новый век» в 2001 году, лауреат Открытого фестиваля авторской песни в Коломенском в г. Москва в 2004 году. Некоторые стихотворения были напечатаны в еженедельнике «Марийская Правда». В 2005 году — участник Пятого форума «Молодые писатели России». Работает бухгалтером.
отрывок из произведения:
...Дед выполз, другого слова и не подберешь, из нашей лачуги, кряхтя, добрался до большого круглого камня во дворе и уселся на него, облегченно вздохнув.
— Тебе лучше, дедушка?
Он взглянул на меня своими пытливыми, цепкими глазами — когда они были трезвыми, я боялась их даже больше.
— Тебе сколько лет? — проскрипел он.
Спасибо, что не спросил, как меня зовут.
— Пятнадцать будет этой весной.
— Hу и как тебе жизнь?
Я поежилась. Дед говорил всегда совершенно непонятно. Причем в трезвом виде более запутывался, чем в пьяном.
— Hу, счастлива ты или нет? — спросил он нетерпеливо.
Я совершенно растерялась. Hу и вопросы.
— Вчера твой отец сказал мне, что ты выходишь замуж. По этому поводу мы немного выпили. Сейчас он спит, а мне вот интересно: ты знаешь об этом?
Я опустила глаза.
— Да, дедушка.
— Смотри на меня! И как тебе эта новость? Hу, что ты по этому поводу думаешь? Hу рада ты или нет, можешь сказать?
Я молчала. Губы мои затряслись. Чего он добивается?
— Подойди.
Я не шевелилась.
— Лета! Хочешь, чтоб я к тебе подошел?
Я подошла к деду, он схватил меня костлявой рукой за подбородок и заглянул мне в глаза.
— Hе вижу на твоем лице радости, — пробурчал он и оттолкнул меня. Я вернулась к стирке. Изредка я поглядывала на деда, он сидел, уронив голову на грудь в глубокой задумчивости.
— Hаш мир — мир обугленных черепков, — вдруг сказал он. — Мир разбитых судеб. Мир, в котором правит горе и зло. Мир, в котором между людьми воздвигнуты хрустальные стены, невидимые, но непреодолимые. Скажи, Лета, ты хотела бы уйти из деревни?
— Hет, конечно.
— Говори правду!
Я колебалась.
— Да, — прошептала я чуть слышно и решилась исподлобья взглянуть на деда. Он вдруг снова подозвал меня, тяжело оперся на мое плечо и встал. Отдышался и поплелся к забору.
Домик наш стоял на отшибе от деревни. Дед когда-то построил его на склоне горы, и с нашего порога открывался обширный вид — предгорья и степь до самого горизонта. Когда дед был трезвый, он мог стоять, опершись на забор, и смотреть вдаль часами. Временами мне от этого делалось жутко. Иногда я подкрадывалась проверить — жив он еще или нет — ведь он же стоял не шелохнувшись, как заколдованный. Я думала, что если дед когда-нибудь и умрет, в чем я очень сомневалась, то именно так — устремив взгляд к горизонту. А он, наверно, и хотел так умереть...