Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Андрей Костин – русский писатель, автор более 20 книг. Родился в 1960 году в Москве, улица Горького (теперь Тверская) дом № 6. Учился на Петровке, в английской спецшколе в № 49 (1967–1977 гг.). Закончил МГУ, факультет журналистики, международное отделение, испанист (выпуск 1982 г.).
отрывок из произведения:
...За окном в розовой дымке облаков уже занималась заря, когда хирург с покрасневшими от усталости глазами сказал:
— Все. Теперь его может спасти только кровь. Много крови.
— У него очень плохая совместимость, — анестезиолог покачал головой, из всех доноров подошла только одна девушка. Ее кровь словно создана для этого переливания. Но она больше не выдержит. Ее давно надо было отправить отдыхать. Я просто совершаю преступление.
— Как вы можете? — Глаза хирурга стали жесткими.
— Она очень просила. Пульс и давление у нее пока удовлетворительные. На каких силах она держится? Невероятно...
— Родственница?
— Не знаю. Не спросил.
Хирург задумчиво посмотрел в окно.
— Может, моя кровь подойдет. Первая группа все-таки.
— Нет, — анестезиолог отрицательно затряс головой, — ни ваша, ни моя. Я уже проверил. Ни у кого в этом здании кровь не подойдет. Плохая совместимость.
Стукнула дверь. Они обернулись.
— Чему вы улыбаетесь? — раздраженно спросил хирург, глядя на вошедшую операционную сестру.
— Еще двое... еще двое... — Она удивлялась, почему ее не понимают. Еще двое подходят. Только что приехали. Можно делать переливание.
— Наконец-то! — Хирург улыбнулся одними глазами. — Вот и не верь после этого в чудеса.
— Вы бы отдохнули, Иван Матвеевич.
— Отдохнуть? Да. Надо, — хирург посмотрел на часы, а то голова совсем дурная. Сплю тридцать минут. Если что — тут же будите. Слышите, тут же!
По коридору он уже шел, прорываясь сквозь навалившуюся снежной лавиной усталость. «Тридцать минут, — думал он, — за это время ничего не должно случиться Сестры и врачи опытные. Удачная бригада. Швы наложили. Все правильно. Пульс? Давление? Переливание? Переливание... Еще два донора... Хорошо. Что-еще? Не забыть... Еще раз. Швы. Давление. Пульс...» Возле самой двери на лестницу на стареньком жестком стуле сидела девушка. Побледневшая и осунувшаяся от слез и бессонницы, с тонкими руками, пушистыми ресницами и сине-черными, словно сапфировыми, глазами. Казалось, в этих глазах отражаются звездные метели и всполохи далеких солнц, жгучие капли усталости, боль, надежда и что-то еще непередаваемое, светлое, как луч солнца в капле росы. Но хирург слишком устал и видел лишь отражение неоновых ламп, безжалостно освещавших коридор больницы.
— Почему вы не отдыхаете? — Голос звучал словно отдельно от него. — Вам необходимо отдыхать.
— Я ждала, вдруг понадоблюсь. — Он увидел в ее глазах испуг, словно кто-то хотел отнять у нее это место на неудобном жестком стуле, рядом с операционной, где за последние двенадцать часов было сделано все, чтобы совершить чудо.
«Милая, — подумал хирург с неизвестно откуда вдруг нахлынувшей нежностью, — милая. Как ты это все выдержала...» — Нет, не понадобитесь. — Он заставил себя быть строгим. — В ближайшее время не понадобитесь. Вы знаете, где вы можете отдохнуть? Позвать сестру она покажет?
— Знаю, знаю. Не надо. Но я хотела бы ухаживать за ним. Вам не нужна сиделка? Я очень прошу...
— Отдохните. Состояние пока критическое. Не бледнейте так. Я же не сказал, безнадежное. Отдохните, потом поговорим.
Он пошел было дальше, но через два шага обернулся:
— Кстати, как вас зовут?
— Зовут... — Она замялась, но потом сказала решительно: — Вот когда он очнется, он и скажет, как меня зовут.
— Хм-м... Срочно отдыхать. Срочно. Медсестра!
...Она шептала окнам, и крашеным зеленым стенам, и пахнущей больницей подушке, и предрассветным сумеркам:
— Я виновата. Я виновата...
Она провела ладонью по лицу и вздрогнула. Как это непривычно — лицо, ладонь... Ощущать щекой жесткость подушки, хотеть спать, чувствовать усталость. Знать, что кто-то сильнее тебя. Быть обыкновенной...
...За окном в розовой дымке облаков уже занималась заря, когда хирург с покрасневшими от усталости глазами сказал:
