Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Исаакович Мирер. Родился в Москве. По основной специальности — инженер. Работал главным конструктором во Всесоюзном НИИ электротермического оборудования, редактором в издательстве «Текст». Живет в Москве.
Дебютировал повестью «Будет хороший день!» (1965). Творчество Мирера отчетливо выделяется на фоне отечественной фантастики 60-70-х годов тематикой и стилистикой. Первая авторская книга — детская повесть «Субмарина «Голубой Кит«» (1968). В 1969 году изданы две повести, которые сделали Мирера одной из наиболее заметныхфигур в советской фантастике — «У меня девять жизней» (расширенный вариант вышел в 1990 году) и «Главный полдень» (в 1976 году расширенный вариант выпущен как роман «Дом Скитальцев»). В 70-80-х годах Мирер работает в основном как литературовед, публикуетстатьи о творчестве Михаила Булгакова и братьев Стругацких. Использовал псевдоним — Александр Зеркалов. В 1988 году в США выходит его монография «Евангелие Михаила Булгакова».
В 1998 году неожиданно для многих выходит новый роман Мирера «Мост Верразано».
отрывок из произведения:
...Был синий, ледяной январский день. На улице пахло яблоками, а здесь, на лестнице, — теплом и масляной краской. В просторной лестничной шахте столбом золотистой солнечной пыли стояла тишина. Андрей задремал в тепле. Он сидел, прислонившись к выпуклым стеклянным ромбам светового окна, и ждал друга Якова. От окна тоже веяло теплом. Да, в старом доме много старинных бессмыслиц! Например, вторая, «черная» лестница, которой никто не пользовался, кроме Якова. Свет на нее проникал лишь с «парадной» лестницы сквозь полупрозрачные световые окна. На втором этаже, где сидел Андрей, одного ромба в медном переплете не хватало. Какой-то досужий человек его вышиб, а это, поверьте, было нелегко... Так вот, Андрей очнулся, когда из ромбовидного отверстия вместе с запахом истлевшей мебели вытек знакомый голос.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Яков.
Друг Яков, несмотря на свои неполные тринадцать лет, выражался кратко и определенно. Всегда. С кем бы ни беседовал. Сейчас с ним говорил взрослый — приставал с какой-то чепухой. К мальчишкам часто пристают: не ты ли разбил, сломал, утащил? Яков был не из тех, кто ломает или тем более тащит. В подобных случаях он объяснялся четко и холодно — каждое слово, как ледяной кубик.
Андрей прислушивался к разговору на «черной» лестнице с привычной завистью: как говорит! Ну и Яков... Но через минуту учуял, «то лед Яшкиных слов вроде бы мутноват. И тепловат... Ого!.. Взрослый голос каркнул презрительное «Воришка!», а Яков — смолчал. Странно.
Хлопнула дверь на «черной» и сейчас же — на «парадной». Из своей квартиры вылетел Яков. Съехал по перилам, спросил, свирепо оглядываясь на Андрея:
— Идем к тебе?
— На улице замерзнем. Градусов двадцать, — сказал Андрей. — А кто там приставал, на «черной»?
— Борис Иванович, со второго этажа. Поговорим у тебя...
И все, и стоп. Теперь приходилось ждать — раз Яков отрезал...
...Был синий, ледяной январский день. На улице пахло яблоками, а здесь, на лестнице, — теплом и масляной краской. В просторной лестничной шахте столбом золотистой солнечной пыли стояла тишина. Андрей задремал в тепле. Он сидел, прислонившись к выпуклым стеклянным ромбам светового окна, и ждал друга Якова. От окна тоже веяло теплом. Да, в старом доме много старинных бессмыслиц! Например, вторая, «черная» лестница, которой никто не пользовался, кроме Якова. Свет на нее проникал лишь с «парадной» лестницы сквозь полупрозрачные световые окна. На втором этаже, где сидел Андрей, одного ромба в медном переплете не хватало. Какой-то досужий человек его вышиб, а это, поверьте, было нелегко... Так вот, Андрей очнулся, когда из ромбовидного отверстия вместе с запахом истлевшей мебели вытек знакомый голос.
