Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
...Разбудил Баланова незнакомый голос, упорно твердивший одну и ту же фразу. Как оно часто бывает спросонок, фраза, казалось, не имела никакого смысла, и единственной ее целью являлось доведение некогда спящего до полного сумасшествия. Но, беря во внимание, что сумасшествие с Балановым случилось уже давно — а именно, за время тщетных попыток пробудить в шофере малейшую искру красноречия, — сон ни в какую не желал сдаваться.
Затем Баланова осторожно постучали по руке, дотронулись до плеча и стали трясти. Причем делали это с таким смущением, такой неуверенностью, способной передаться даже через прикосновение, словно в жизни незнакомца ничего более конфузного не приключалось. И если вдруг приключится, нет ничего страшнее, чем думать о возможных последствиях.
Лишь после десятиминутных страданий бедного, изнуренного человека таинственная фраза начала приобретать смысл.
— Юрий Серафимович, просыпайтесь, приехали. Юрий Серафимович.
И Баланов проснулся.
Водителя в кабине уже не было, а сам грузовик стоял в небольшом, плохо освещенном гараже рядом с такими же старыми и грязными «Уралами». Справа на стене висел пожарный щит, невдалеке начиналась и уходила в дыру в потолке крутая металлическая лестница — несчастная обладательница хлипких проржавевших перил. Левую стену украшало множество плакатов с мало понятными схемами и рисунками. На одном из рисунков Баланову удалось рассмотреть выведенную крупными буквами надпись: «Не курить!», — чуть ниже — перечеркнутую сигарету. Плакат по соседству возвещал: «Шины не прокалывать. Штраф 1000 рублей», — что, похоже, оказалось незамеченным или проигнорированным, потому как большинство грузовиков стояло накренившись.
Возле Баланова, видимо расположившись на приступке, покусывал губы маленький лысоватый человек с уставшими глазами. Он терпеливо ждал, пока гость придет в себя и осмотрится.
— Вы, наверное, Кирилл Мефодьевич? — обратился к нему Баланов. — Очень приятно.
— Да, мне тоже, — кисло улыбнулся собеседник. — Никак не ожидал, что придется вас будить. Сам, знаете ли, никогда в дороге не сплю. Не могу и все. Прямо как болезнь. А вам даже позавидовал — чтобы с Яником, да при такой болтанке...
Баланов пожал плечами, почувствовав вдруг накопившуюся усталость. Разбитое тело казалось сработанным сплошь из булыжников и металлических уголков. Шею ломило. Баланов невежливо потянулся, уперся ладонями в потолок кабины, хрустнул суставами и наткнулся взглядом на брелок. Модель над приборной доской едва заметно покачивалась — вправо, влево, вправо. Плохо отрисованные розовые коленки. Ничего в ней особенного не было, зря только глаза в дороге мозолила.
— Разрешите? — сказал Баланов.
Кирилл Мефодьевич кивнул и исчез. Фамилия его была Коршун — знатная фамилия, если задуматься — но именно думать сейчас Баланову совершенно не хотелось. Он дождался, когда лысина уйдет вниз, с трудом нашел ручку — лязгнуло железом, заскрипела, отворяясь, дверь. Неловко переставляя тяжелые, словно бы чужие ноги, Баланов встал на подножку. Повернулся, бросил последний взгляд. Ну, бывай, Яник-Ярик... Руль, обмотанный синей, почерневшей от ладоней, изолентой, рукоять коробки скоростей с прозрачным набалдашником, в котором застыл красный цветок, похожий на розу. Брелок над приборной панелью крашеного зеленого металла.
Баланов потянулся, ухватил модель за голые коленки и дернул. Закачался пустой шнурок.
— Тихо тут у вас. — Баланов неопределенно мотнул головой — здесь, в гараже. И вообще тихо. Трофей спрятал в карман, чувствуя себя, по меньшей мере, мальчишкой. Гудели отбитые ноги.
— И не говорите, — собеседник вздохнул. — Все-таки четыре утра. Но и днем не слишком шумят, не думайте. Здесь у нас режим. Отбой в полдесятого. Даже сам Юлий Карлович. Это днем они гении. А ночью все по кроваткам, и баиньки.
Он переступил с ноги на ногу, словно не в силах решиться. Потом шагнул к Баланову...