Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Киун-книжник, внук алхимика с Жестяной улицы, узнал о том, что на него донёс сосед. Не дожидаясь прихода Серых Братьев, Киун бежит из города. Отчаявшись и разочаровавшись в жизни, он отрекается от Создателя и, неожиданно для себя, оказывается агентом Странников.
отрывок из произведения:
...Пока дон Румата Эсторский пытался затеять потасовку (в седьмой и, вероятно, не последний раз на этой дороге), Киун, внук алхимика с Жестяной улицы, решил, что самое время уносить ноги.
Он отпустил холодное стремя и скользнул в кусты: вынырнул из облака запахов мокрой кожи, конского пота, незнакомых притираний (интересно, зачем бы они благородному дону — вроде никаких грязных сплетен про него не ходит, или, может, у южан подобная развращенность в крови?) и нырнул в мир прелых листьев, подрагивающих на ветру голых деревьев, пугливых ночных птиц. И прежняя жизнь захлопнулась за его спиной, как недописанная, брошенная второпях книга...
...Он прислонился к темному стволу и еще несколько мгновений плакал. Даже не от очередного унижения (такое слезы не смывают), а просто от бесконечной усталости. Потом открыл сумку и вытащил украденное сегодня из мастерской Священное Писание. (Книга была заказана доной Сандрой и должна была еще вчера оказаться в руках владелицы, ну да не суждено.) Блеснули напоследок золотом и кровавой киноварью миниатюры, Киун рванул на себя титул, с усилием выдрал полдюжины листов, бросил на землю — в мох и мокрую листву,придавил каблуком и зашептал:
— Отрекаюсь от Тебя, Создатель мой и Вседержитель, и от милостей Твоих, и всех святых таинств, и от святых Твоих, и Церкви, и Властей, и Престолов, и жизни вечной, загробной...
Слова путались, застревали в гортани, словно им боязно было выходить в Божий мир, но Киун из последних сил драл неподатливый пергамент, всхлипывал и приговаривал уже в полный голос:
— И я обещаю Тебе, что я буду совершать столько зла, сколько я смогу, и что я приведу всех к совершению зла.
Свирепый рокот прокатился по лесу. Застонав, склонились деревья. Исполин-тяжелоступ шагал по их вершинам. Ближе, еще ближе. Киун ясно слышал его дыхание, но у него уже не осталось сил для того, чтоб испугаться. Бывший переписчик сорвал крестильный крест, плюнул в него, бросил наземь и замер, готовый встретить огненный взгляд своего ревнивого Бога.
Однако мгновения уходили, а исполин, все так же обиженно вздыхая, бродил где-то вдалеке, потом негромко, почти смущенно, заворчал и затих, и Киун понял, что Господь не счел его отречение слишком уж большой потерей.
Переписчик снова открыл сумку, провел пальцами по страницам других книг — его прекрасных дочерей, его единственных наследниц. Он растил их в неге и холе многие годы, мечтал, что они увидят весь мир, что станут любезными подругами достойным людям, что никогда не узнают горя. И вот теперь он должен их покинуть. Они стали слишком опасными спутницами, а вечный противник Господа не менее ревнив и любит, чтоб ему жертвовали самое дорогое. Киун попрощался с книгами, прошептав:
— Как вы не вернетесь ко мне, так пусть и душа моя никогда не вернется на небеса.
Затем повесил сумку на сучок и, не оглядываясь, зашагал в глубь леса.
Он всегда ходил по краю. Когда возишься с книгами, иначе не бывает. Даже если только переписываешь, даже если только разрешенные Святой Матерью Церковью. Каждый книжник всегда немного чернокнижник, даже если ни одна крамольная мысль не забредала в его голову. В каждой « говорящей странице» всегда есть немного магии...