Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Геннадий Мартович Прашкевич родился 16 марта 1941 года в селе Пировское Енисейского района. Прозаик, поэт, переводчик, эссеист. Окончил Томский университет с дипломом геолога. Участвовал в различных геологических и палеонтологических экспедициях (Урал, Кузбасс, Горная Шория, Якутия, Дальний Восток, Камчатка), работал в лаборатории вулканологии Сахалинского комплексного НИИ, В 1990-х годах возглавил литературный журнал «Проза Сибири». Как писатель-фантаст Геннадий Прашкевич дебютировал в 1957 году рассказом «Остров Туманов». Сегодня он один из самых плодовитых и разносторонних авторов НФ, удачно работающий в различных ее жанрах и направлениях: детективная фантастика, социальная НФ, лирико-философская и сатирическая фантастика. Перу Г.Прашкевича принадлежат книги «Такое долгое возвращение» (1968), «Люди Огненного кольца» (1977), «Разворованное чудо» (1978), «Пять костров румбом» (1989), «Фальшивый подвиг» (1990), «Кот на дереве» (1991), «Великий Краббен» (2002). Большую популярность приобрел цикл «Записки промышленного шпиона» (1992), «Шпион против алхимиков» (1994). С не меньшим успехом он работает и в других областях: Г.Прашкевич — автор стихотворных книг (»Посвящения», 1992; «Спор с дьяволом», 1996), детективных и исторических произведений, очерков о поэтах и ученых, мемуаристики; перевел и издал книгу корейского поэта Ким Цын Сона и антологию болгарской лирики «Поэзия меридиана роз» (1982).
отрывок из произведения:
...За пару дней до моего дня рождения зашла в гости Архиповна.
Мы как раз обсуждали вопрос происхождения жизни. Филолог Рябов жаловался, что ему вернули статью из академического журнала. Он подходил к происхождению жизни философски, но статью ему вернули. «Будто я писал про вечный двигатель». – «А так оно и есть, – сказала умная Архиповна. – наука имеет дело с повторяющимися явлениями. А одиночный факт всегда чудо. Факт однократного появления жизни в какой-то одной точке никогда не будет обсуждаться учеными всерьез. Поэтому академические журналы ничего такого не печатают».
Говоря это, она сварила чашку кофе. Чашка из любящих рук упала мне на колени. Даже чуть выше, чем на колени. Архиповна испугалась моего крика и взяла несколько ночных дежурств в своем закрытом институте. Программа CETI (Communication extra-terrestrial Intelligence) для нее – обыкновенный эксперимент, поэтому она имеет право вступать в любые споры, касающиеся жизни и внеземных цивилизаций. Ожог, к счастью, оказался не страшным, но у меня Архиповна все эти дни не появлялась, искала свои внеземные цивилизации, и во вторник, злой на все, я решил заглянуть к Алисе Мерцановой. Она вернулась из Польши, куда возила свой Салон красоты на конкурс. Я не собирался изменять Архиповне. Так… Пара прикосновений, может, поцелуй… Актрисы (даже бывшие) это любят… «Котик, – скажет нежно Алиса. – Ты еще любишь меня?» А я промолчу в ответ. Это уравновесит события.
Но Алиса ничего не спросила. В короткой юбке, злее, чем я, собирала с пола вещи.
В квартире был жуткий разгром. На обои, похоже, плеснули кислотой – тисненная бумага обуглилась. Что-то такое я видел в своих надоедливых повторяющихся снах. Некий кабинет с кожаным диваном, сумеречной тишиной, с дежурным за столом. На стене решетка… Да, прямо на голой стене… А тут следы кислоты… Круче решетки… Поблескивающие панели, отблеск стекла, дисплеи, множество сигнальных ламп… Это во сне… А здесь чудовищный разгром… Журнальный столик раздвинул ножки, будто его только что изнасиловали… Битое стекло пластами – темное, рыхлое, как подтаявший сугроб… На подоконниках, на полках, даже на люстре разбросанное беспорядочно белье. С детства обожаю здоровый фетишизм. Но Алиса всхлипнула:
– Ты спальню загляни, в спальню!
Я заглянул. Ничего такого особенного.
Простыни сдернуты, ортопедический матрац взрезан ножом, из него, как белая кость, вылез кусок поролона. Вещи убиты или попрятались. За исключением портрета на стене, только на левый глаз Режиссера нашлепнули зеленую двадцатку. Хорошо, что не презерватив, в спальне они водились в изобилии. Я был здорово поражен их неуместным количеством. Оттолкнув мятый пакетик, машинально подобрал тяжелую темную пластинку на цепочке, вроде брелока. Там еще болтался почтовый ключик. Понятно, спросил:
– Зачем тебе столько презервативов?
– Кручинин! Это не мои.
– Все так говорят.
Алиса возмущенно выпрямилась, но затренькал на тумбочке телефон.
«Вот и шантажисты», понял я. Вообще-то Салон Красоты, которым ведала бывшая актриса, не должен был подвергаться такому мощному давлению, но в наше время… – Слушаю – Ой, а чем раки питаются?
– Падалью, наверное, – ответил я ошибшемуся номером ребенку.