Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Рассказ о встрече со Змеиным царём и его необычной наградой.
отрывок из произведения:
... — Два тетерева, два глухаря, три, а лучше – четыре куропатки. Всё принесёшь в субботу. Пан гостей ждёт, так что всё надо сделать быстро, — назидательно заметил эконом и строго глянул на Сымона.
— Так сегодня среда уже. А как не успею? – пожал плечами Сымон.
— А не успеешь – на поле сошлют. Не знаешь, что ли. Не впервой. На жите работы хватит. Бери ружьё, да в лес – некогда рассуждать.
Сымон был ловчим в имении у Старжевских – родовитых, но не слишком ныне богатых польских шляхтичей. На панщину его не привлекали – Сымон должен был доставлять дичь на панскую кухню, да приглядывать за панским лесом, чтобы кто самовольно не рубил деревьев на дрова или стройку и не бил почём зря панского зверя. С деревьями было попроще – они росли там, где появились на свет. А вот со зверьём было хуже – владений ни панских, ни каких других оно не признавало, так что время от времени, когда звери уходили по тем или иным причинам в другие места, Сымону попадало от пана за не слишком удачную охоту. Тогда во всём был виноват ловчий – не усмотрел, дескать, как кто-то чужой панское зверьё пострелял. Тогда Сымона на несколько дней отправляли на работу отбывать панщину. Отработками наказывали и тогда, когда ему не удавалось подстрелить нужное количество дичи. Своего ружья у ловчего не было. Да и какое ружьё может быть у крепостного холопа. Приходилось пользоваться панским, купленном не слишком задорого специально для этих целей. Сымон брал его на охоту и вновь сдавал на хранение эконому по её окончании.
Торопливо собрав в торбу нехитрую снедь, Сымон забросил ружью за спину и зашагал в сторону леса, росшего почти на самой окраине Ректы – деревни в родовом имении Старжевских неподалёку от Пропойска. Рядом с ним бежал Жук – его верный пёс, неразлучный товарищ по охоте.
По пути Сымон заглянул в крайнюю хату, покрытую им же в прошлом году соломой. Жук вбежал во двор первым и тут же залился лаем, одновременно приветствуя и бросая вызов крупному хозяйскому кобелю. Тот тоже принялся брехать, но как-то лениво и всё кончилось тем, что оба пса понюхали друг друга, помахали хвостами и разошлись в разные стороны. Хозяйский кобель побрёл к своей миске с водой, словно демонстрируя, кто во дворе хозяин, а Жук отскочил к плетню и уселся в его тени там, где не доставала цепь его сородича. Собаки хорошо знали друг друга, поэтому встреча кобелей закончилась мирно.
На лай из сеней выскочила Алёнка, молодая невеста Сымона:
— Сымон, ты?
— Я, — улыбнулся Сымон.
Жук, увидав Алёнку, вскочил и подбежал к девушке, которая тут же потрепала его за ушами:
— Что, Жук – на охоту, в лес?
— Точно. Идём в лес – к пану в воскресенье гости приезжают, надо дичи настрелять, — вместо пса ответил Сымон. – Твои в поле?
— И отец с матерью, и старшие братья с сестрой, — кивнула Алёнка.
— А что это у тебя глаза на мокром месте? Случилось чего? – озабоченно спросил Сымон, только сейчас заметивший, что девушка вся в слезах. Алёнка лишь махнула рукой и отвернулась.
Сымон подошёл к девушке и нежно обнял её:
— Ну – что случилось? Опять? Опять, да?! Да не слушай ты их. Девушка залилась горькими слезами.
Алёнка была самой младшей в своей семье. Ей лишь недавно минуло девятнадцать лет. На всю Ректу славилась Алёнка своей добротой – то птенца, упавшего из гнезда, выходит, то лосёнка осиротевшего на зиму в хлев заберёт и ухаживает, пока снег не растает, потом в лес отпустит. И голос. Голос у неё был особенный – не то, чтобы сильный, но удивительно мило звучащий и звонкий. Многие любили Алёнкины песни во время масленицы или ночью возле купальских костров. Алёнке можно было доверить любые сердечные тайны, найти утешение и получить не по годам мудрый совет. Да и с Сымоном они сошлись, когда ловчий, прослышав про её доброту, пару раз приносил её то осиротевшего совёнка, то лишившегося матери зайчонка. Так незаметно для себя Сымон привязался к девушке и полюбил её той особой любовью, в которой скорее больше привязанности, чем страсти, но которая, тем не менее, всегда более стойкая и прочная. Одно было худо. Не дал Бог Алёнке красоты – внешне она была совсем неприметная – небольшого роста, вся в конопушках, густо разбросанных на тёмном, некрасивом лице. Да и нос у неё, как будто мало других тяжких для любой девушки недостатков, был острым и слишком уж длинным. Вначале, ещё когда они были детьми, прозвали её сверстники за непомерно длинный нос Цаплей. Обидное прозвище закрепилось и теперь многие в Ректе так и называли её между собой за глаза. И всё бы ничего – Сымон полюбил её и никто другой не был ему нужен. Он уже, казалось, не замечал ни носа, ни конопушек, ни тёмного невзрачного лица – слишком светлой была полюбившаяся ему душа. Но нашлись злые люди. Не одна деревенская красавица мечтала о внимании Сымона – высокого, статного и сильного парня. Лучше него не было охотника во всей Пропойской округе. Бывало, даже соседние русские паны одалживали ловчего для своей охоты у Старжевского и очень уж завидовали, что такой молодец не у них, а у поляка. Тем более со стороны казалось многим, что Сымон и Алёнка – совсем не пара. А уже тем паче – многим крепостным красавицам. Нет-нет, да и скажет кто Сымону из друзей-приятелей, да из знакомых крестьянок – не пара тебе Алёнка, некрасивая, неброская. Да и вслед Алёнке не раз то «уродина», то «ведьма» прошипят. На «ведьму» Алёнка не обращала внимания, а вот слова вроде «уродины» и «бабы-яги» ранили её глубоко в сердце, помимо воли заставляли глаза наполняться слезами и задумываться, а действительно ли любит её Сымон, действительно ли стоит им быть вместе. А ну как разлюбит после свадьбы – вон сколько в Ректе красивых девок. А в театре в имении у Старжевского – и того более. Не зря одну из них выкупил к себе соседский пан...