Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Олег Витальевич Таругин. Настоящее имя: Олег Витальевич Горошков.
Олег Таругин о себе:
Родился в 16 января 1973 года в Омске, неподалёку от которого в то время служил мой отец. Постоянно проживаю в Одессе.
По основной профессии — детский врач, кандидат медицинских наук.
Женат, двое детей, мальчики 5 и 10 лет.
Более-менее серьёзно писать начал в начале девяностых, ещё во время обучения в медицинском институте, однако первый роман, вышедший в 2004 в «Армаде» под названием «Спящий город», был окончен лишь в 2002.
Жизненные увлечения — литература, туризм, хобби.
Иногда пишу стихи и «малую прозу» — рассказы, эссе.
отрывок из произведения:
...Самым мрачным в его работе были эти первые несколько минут после выхода из анабиоза. Ощущения – и не описать. Во-первых, чудовищный, сковывающий не только тело, но и самые мысли, холод, когда не то, что классически «зуб на зуб», а даже дышать больно. Во-вторых, одеревеневшее за месяцы сна тело, начинающее согреваться и отходить – какие уж там «иголочки»! — боль в наполняемых застоявшейся кровью мышцах такая, что впору на стенку отсека лезть. Спасибо хоть в момент пробуждения автоматическая система жизнеобеспечения понижает болевой порог процентов на десять, иначе можно… нет, ну не сдохнуть, конечно, но сознание потерять — легко. Ну и, в-третьих, конечно же, жуткий голод, до тошноты и болезненных спазмов пустого желудка, еще несколько часов не способного принять в себя ничего, кроме нескольких глотков безвкусного питательного бульона. Ну и еще кое-что по мелочи: вегетатика, парестезии, неадекватное восприятие действительности, не слишком приятные для организма скачки артериального давления… да мало ли! Несмотря на более чем совершенную и достаточно безопасную технологию, криостаз по-прежнему оставался тем еще удовольствием. За которое, правда, компании весьма неплохо платили экипажам. А как не платить? Попробуйте найти идиотов, бесплатно согласившихся бы на подобную экзекуцию; причем, повторяющуюся по много раз в году! С другой стороны, кому-то ведь нужно обслуживать обычные пространственные транспорты, не оснащенные гипердрайвами, и не способные проходить через подпространство? Да и какой смысл пробивать внепространственную воронку, тратя на это огромное количество энергии, когда расстояние измеряется вовсе не световыми годами и парсеками, а всего лишь десятками или сотнями астрономических единиц? Если, к примеру, руду добывают на окраинной планете, а обрабатывающий завод расположен в пределах той же самой звездной системы?
Человечество, еще в конце двадцать первого века открывшее себе путь к звездам (через гиперпространство, разумеется), не стало заморачиваться пространственными движками. Химические носители, едва способные выводить на орбиту спутники и элементы орбитальных станций, благополучно отошли в историю, а всяческие фотонные, ионные и плазменные двигатели, хоть и достаточно активно разрабатывались, но в целом так и остались лишь на лабораторных стендах да страницах древних фантастических книг. Слишком уж многое сулил людям путь сквозь «неэвклидов космос»: пригодные для заселения миры, раскрытие доселе неведомых загадок Вселенной, колонизацию галактики, неудержимое распространение человеческой расы… звучало впечатляюще, более чем впечатляюще! На деле оказалось не столь радужно. Те же гиперпрыжки требовали просто чудовищных по прежним меркам энергозатрат, покрыть которые на первом этапе мог либо привычный уран, земные запасы которого были, мягко говоря, не бесконечны, либо еще более редкие элементы. Безусловно, уран вовсе не был столь уж редок во Вселенной, но после обнаружения его месторождений, добытую руду необходимо было сначала доставить на ближайший перерабатывающий завод, отнюдь не всегда расположенный непосредственно на орбите планеты-рудника или на одном из ее спутников. Так, собственно, и возник Пространственный или Внутрисистемный флот, состоящий из судов, не способных к гиперпространственным перемещениям. Транспортировать сырье в пределах звездной системы оказалось выгоднее, нежели строить орбитальные заводы над каждой из рудных планет. Рудовозы, танкеры, орбитальный транспорт, корабли-траулеры, способные работать в богатых редкоземельными элементами поясах астероидов, многочисленные суда обеспечения – номенклатура ПФ включала несколько десятков наименований.
Проблема крылась в том, что переходы между планетами зачастую затягивались на долгие месяцы, а не озаботившиеся разработкой более-менее эффективного пространственного движка люди были вынуждены довольствоваться двигателем, основанным на процессе термоядерного синтеза, принципиальная схема и даже опытный образец которого были разработаны еще в восьмидесятых годах далекого двадцатого века. Последнее, отчасти, объяснялось значительными запасами гелия-3, являющегося наиболее подходящим рабочим веществом для подобных реакторов, обнаруженными на Луне и Марсе. Конечно, новый двигатель напоминал своего далекого предка только общей схемой и видом используемого топлива, являясь, по сути, удачной комбинацией ионного электрореактивного двигателя и питающего его реактора с холодным разгоном рабочей массы. Несмотря на отнюдь не революционную схему, маршевая скорость подобного корабля позволяла пересечь солнечную систему размерами в сто – сто пятьдесят тысяч астрономических единиц максимум за пять-шесть месяцев (правда, не считая времени, затраченного на разгон и торможение), однако все эти месяцы экипаж должен был провести, мягко говоря, не в самых комфортабельных условиях. Внутрисистемные суда практически никогда не могли похвастаться ни просторными внутренними помещениями, ни особыми удобствами для экипажа. В основе их конструкции лежал голый и неприкрытый рационализм, доходящая до абсурда компактность и тотальная экономия. Которой, собственно говоря, и объяснялось внедрение разработанной совсем для иных нужд практики криосна, по-научному называемого «глубоким низкотемпературным анабиозом»...
...Самым мрачным в его работе были эти первые несколько минут после выхода из анабиоза. Ощущения – и не описать. Во-первых, чудовищный, сковывающий не только тело, но и самые мысли, холод, когда не то, что классически «зуб на зуб», а даже дышать больно. Во-вторых, одеревеневшее за месяцы сна тело, начинающее согреваться и отходить – какие уж там «иголочки»! — боль в наполняемых застоявшейся кровью мышцах такая, что впору на стенку отсека лезть. Спасибо хоть в момент пробуждения автоматическая система жизнеобеспечения понижает болевой порог процентов на десять, иначе можно… нет, ну не сдохнуть, конечно, но сознание потерять — легко. Ну и, в-третьих, конечно же, жуткий голод, до тошноты и болезненных спазмов пустого желудка, еще несколько часов не способного принять в себя ничего, кроме нескольких глотков безвкусного питательного бульона. Ну и еще кое-что по мелочи: вегетатика, парестезии, неадекватное восприятие действительности, не слишком приятные для организма скачки артериального давления… да мало ли! Несмотря на более чем совершенную и достаточно безопасную технологию, криостаз по-прежнему оставался тем еще удовольствием. За которое, правда, компании весьма неплохо платили экипажам. А как не платить? Попробуйте найти идиотов, бесплатно согласившихся бы на подобную экзекуцию; причем, повторяющуюся по много раз в году! С другой стороны, кому-то ведь нужно обслуживать обычные пространственные транспорты, не оснащенные гипердрайвами, и не способные проходить через подпространство? Да и какой смысл пробивать внепространственную воронку, тратя на это огромное количество энергии, когда расстояние измеряется вовсе не световыми годами и парсеками, а всего лишь десятками или сотнями астрономических единиц? Если, к примеру, руду добывают на окраинной планете, а обрабатывающий завод расположен в пределах той же самой звездной системы?
