Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сборник документальных очерков о авиации П. Аматуни.
отрывок из произведения:
...Высотомер показал 1200 метров.
Иван сбавил обороты мотора, перевёл самолёт в горизонтальный полёт и выглянул за борт. С этой высоты запорошенная снегом земля с неясными «оттисками» замёрзших речек и невысоких белых холмов была похожа на неоконченную карту, на которую неторопливые топографы ещё не успели нанести зелёные силуэты лесов, коричневатые штрихи возвышенностей и светло-синие крапинки прудов и озёр.
Он ощутил левой щекой упругий морозный воздух и улыбнулся. Далеко, или точнее, глубоко внизу, сходились буквой «у» едва заметные линии дорог, а рядом кучно лепились у подножья холма сероватые домики хуторка — это и был центр пилотажной учебной зоны: над ним разрешалось выполнять фигуры высшего пилотажа.
— Рыбу удишь, Гроховский? — насмешливо прозвучал в правом ухе голос инструктора Дубенского.
Иван выпрямился и вздохнул.
— Давай снова отрабатывать глубокие виражи, — кричал в переговорный аппарат Дубенский. — Понял?
Курсант покорно кивнул, и, не оглядываясь, слегка нажал на сектор газа. Шум мотора увеличился, а стрелка прибора скорости дрогнула и как бы сделала «полшага» вправо.
— Левый, — коротко приказал инструктор.
Иван плавно двинул рулями — и самолёт стал описывать в светлом зимнем небе круг, центром которого был лежащий на земле хуторок.
— Правый! — повелительно крикнул инструктор, когда, закончив левый вираж, Иван вывел самолёт на прямую.
Курсант плотнее обычного обхватил пальцами ручку управления, резче, чем следовало, двинул от себя сектор газа и с отчаянием, точно решившись на что-то почти безнадёжное, накренил послушный У-2 на правое крыло.
Но вместо глубокого виража самолёт безудержно опускал нос всё ниже и ниже горизонта. Иван почувствовал, как машину сильно потянуло в штопор, точно лодку, попавшую в водоворот, и невольно прижал ручку управления ближе к себе, как бы пытаясь удержать самолёт на этой высоте.
— Куда тянешь?! — надрывно звучал в ушах гневный голос Дубенского. — Хочешь сорваться в штопор? Отдай ручку, поддержи левой ногой, вот так… Инструктор легко и почти мгновенно вернул самолёт в нормальное положение и вновь доверил управление курсанту.
— Не зажимай ручку, сиди спокойно! — нервно кричал он. — Следи за прибором и не теряй скорости.
Иван глянул на прибор скорости и с испугом заметил, как острая стрелка, словно издеваясь над неопытностью юноши, ушла влево. Горизонт спрятался под капот мотора, и впереди расстилалось только холодное, отчуждённое небо, как бы потемневшее от неудовольствия.
Воздух стал рыхлым, как вата, и в сердце закрался холодок неприятного предчувствия.
«Опять… — думал Иван, — опять у меня не получается правый вираж! Я теряю скорость… Но как быть? Что сейчас надо сделать в первую очередь?» — Он ожидал ответа на эти вопросы от своего инструктора, но услышал лишь глухое ворчание.
Ручка двойного управления в кабине курсанта, как бы по щучьему велению, рывком метнулась вперёд и влево, ножные педали «сами собой» задвигались размашисто и тоже резко, но потом их движения стали мельче и плавнее — горизонт вновь показался из-под мотора, занял положенное ему место у головки первого цилиндра, и укрощённый самолёт спокойно полетел по прямой.
— К чертям, — выругался инструктор, выведя самолёт из виража. — Мне надоело работать за тебя… Чего ты пошёл в авиацию, не пойму. Разве это полёт?! Ты даже представления не имеешь о том, что такое высший пилотаж… А ну держись, покажу тебе, как надо летать!
Самолёт энергично перевернулся через правое крыло вверх колесами, и мотор, громко «чихнув», затих. Теперь под ногами Ивана красовалось вновь повеселевшее небо, а над головой огромной белой простынёй, с лоскутами хуторов и перелесков, лежала земля. Нос самолёта стал не торопясь опускаться к земле, и неожиданную густую тишину нарушил нарастающий шорох морозного воздуха, скользящего по обшивке крыльев и фюзеляжа. Тонко и негромко запели стальные ленты-расчалки; от перегрузки Ивана так вдавило в сиденье, что в глазах у него запестрели чёрные и жёлтые круги. Рыча мотором, двукрылый У-2 вошёл в красивую петлю Нестерова… За первой петлёй последовала вторая, третья, затем медленная петля с зависанием в верхней точке, когда Иван болтался вниз головой, удерживаемый лишь привязными ремнями; потом снова переворот, боевой разворот и, наконец, несколько свистящих витков штопора.
— Вот так надо летать! — горделиво крикнул инструктор и, убрав газ, приказал: — Давай сам входи в круг, рассчитывай и садись… — а когда самолёт уже планировал на посадку, то сокрушённо покачал головой, вздохнул и, как бы завершая прерванный разговор, иронически ввернул старое авиационное словечко: