Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Повести и многие другие произведения Фрэнсиса Брета Гарта рассказывают о жизни золотоискателей, развращающей власти золота, о мужестве людей, отвергнутых буржуазным обществом.
отрывок из произведения:
...Год господень 1797-й покидал калифорнийское побережье в порывах штормового юго-западного ветра. И хотя крохотный залив Сан-Карлос был прикрыт благословенным мысом Святой Троицы, волны кипели и неистовствовали; клочья пены трепыхались на обращенной к морю стене миссионерского сада; в воздухе носились песчинки и пузырьки пены, и, когда сеньор команданте Херменегильдо Сальватиерра выглянул из амбразуры оконца, проделанного в толстой стене караульного помещения крепости, он ощутил, как соленое дыхание далекого океана обжигает его иссушенные табаком щеки, возвращая им румянец.
Комендант, как уже было сказано выше, задумчиво глядел из окошка караульного помещения. Может, перед ним, как на гарнизонном смотру, проходили события уходящего года; но, как и в гарнизоне крепости, смотр этот не мог быть особенно долгим: истекший год, подобно тем, что предшествовали ему, был беден событиями — дни мелькали в приятной монотонности нехитрых обязанностей, не нарушаемой никакими событиями или трудностями. С регулярностью повторявшиеся пиршества и святые праздники, раз в полгода курьер из Сан-Диего, изредка заходившие сюда транспортные суда и еще реже иностранные — все это не нарушало раз заведенного порядка патриархальной жизни. И поскольку в жизни этой не было никаких достижений, не было в ней, естественно, и никаких неудач. Обильные урожаи и упорный труд удовлетворяли нужды крепости и миссии. Обитатели их были оторваны от всемирной семьи наций, и оттого войны, потрясавшие мир, затрагивали их меньше, чем прошлогоднее землетрясение; борьба, принесшая освобождение другим колониям на том краю континента, ничего не говорила их сердцу и уму. Короче говоря, крепость эта вкушала еще блаженство той славной поры, которую можно было бы назвать бабьим летом калифорнийской истории и которую по сию пору так часто окружают поэтическим ореолом, — тихой, праздной осени испанского владычества, вслед за которой вторглись штормовые зимние ветры мексиканской борьбы за независимость и будоражащая весна американского завоевания.
Комендант отвернулся от окна и подошел к огню, ярко пылавшему в глубине тесного камина, смахивавшего на простую печь. Стопа тетрадей с работами учеников здешней школы лежала на столе. Он, с отеческим любопытством пробегая глазами страницы, читал благозвучные округленные фразы библейского текста — первые благочестивые каракули учеников этой размещенной в крепости школы, — и с губ его срывались слова одобрения:
— «Авимелех отобрал ее у Авраама...» Ага, прекрасно, малышка! «Иаков послал за своим братом...» Клянусь телом Христовым, этот твой округлый нажим, Пакита, просто великолепен; надо непременно показать его губернатору!
Пелена законной гордости затуманила левый глаз коменданта; правый — увы! — еще двадцать лет назад был навеки закрыт индейской стрелой. Комендант осторожно потер глаз рукавом своей кожаной куртки и продолжал:
— «Сии суть сыны Измайловы...»
Он запнулся, потому что во дворе послышались шаги, потом кто-то ступил на порог, и в комнате появился незнакомец. Верный инстинкту старого вояки, комендант, едва взглянув на пришельца, тут же бросил быстрый взгляд на стену, где висела или должна была висеть его надежная толедская шпага. Но шпаги на месте не оказалось, и, припомнив, что в последний раз он видел, как на верном клинке его катался верхом по галерее маленький сынишка лепешницы Батисты, комендант залился краской стыда и ограничился тем, что грозно взглянул на пришельца.
Однако незнакомец держался хоть, может быть, и без должного почтения, но вполне миролюбиво. Он был невооружен, одет в обыкновенный брезентовый плащ и высокие морские сапоги. Если не считать резкого запаха трески, в человеке этом мало что казалось примечательным. На своем скорее беглом, нежели изящном или правильном испанском языке он сообщил коменданту, что его зовут Пелег Скаддер. Он капитан шхуны «Генерал Корт», приписанной к порту Сэйлем, штат Массачусетс, и отправлявшейся с торговыми целями в южные моря, но загнанной непогодой в залив Сан-Карлос. Капитан просил разрешения укрыться от штормового ветра под прикрытием мыса Святой Троицы, только и всего...
...Год господень 1797-й покидал калифорнийское побережье в порывах штормового юго-западного ветра. И хотя крохотный залив Сан-Карлос был прикрыт благословенным мысом Святой Троицы, волны кипели и неистовствовали; клочья пены трепыхались на обращенной к морю стене миссионерского сада; в воздухе носились песчинки и пузырьки пены, и, когда сеньор команданте Херменегильдо Сальватиерра выглянул из амбразуры оконца, проделанного в толстой стене караульного помещения крепости, он ощутил, как соленое дыхание далекого океана обжигает его иссушенные табаком щеки, возвращая им румянец.
13 кб
8 кб