Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Действие романа «Мессалина» разворачивается в мрачные годы правления одного из самых жестоких, алчных и безжалостных императоров Древнего Рима — Гая Цезаря Августа Германика, прозванного в детстве КАЛИГУЛОЙ («Сапожком»). Жестокий произвол, откровенный садизм и сумасшедшие выходки императора римляне терпели около четырех лет. В число заговорщиков вошла и Мессалина, жена Клавдия, дяди Калигулы, женщина хитрая, развратная и решительная. 24 января 41 года заговорщики во главе с Кассием Хереей убили императора в одном из переходов его дворца. Место Калигулы занял Клавдий, но его жене, безумно влюбившейся в знатного и красивого Гая Силия, оставалось немного жить на этом свете. Однако то уже другой роман и иные действующие лица:
Исторический роман о безнравственной патрицианке, сумевшей взойти на престол цезарей — так охарактеризовал его автор, известный итальянский писатель прошлого века. Книга рассказывает о борьбе за власть в Древнем Риме, порочных и жестоких нравах общества времен Гая Цезаря Германика — Калигулы.
Книга предназначена для любителей авантюрных романов и всех, кто интересуется историей Древнего Рима.
отрывок из произведения:
...Нескончаемые людские потоки текли по улицам, ведущим к Форуму[1], к храму Кастора и Поллукса[2].
Тысячи взволнованных голосов сливались в один невнятный гул, в котором тонули отдельные слова и фразы, вопросы и ответы.
Тысячи лиц объединяло выражение тревоги и ожидания, смешанного с недоверием к происходящему.
Форум был уже переполнен людьми, в основном мужчинами, хотя не было недостатка и в женщинах и детях. Почти все суетились, отчаянно жестикулировали и толкались. Кто-то старался протиснуться к курии Юлия [3], кто-то пробирался к базилике [4] Цезаря Диктатора.
А горожане все прибывали, напирая друг на друга со стороны улиц Сакра, Нова, Сарино и других входов на площадь. И с каждым новым приливом этой толпы, неспокойной, как бурлящая весенняя река с ее готовностью выйти из привычного русла, нарастало напряжение собравшихся перед храмом Кастора и Поллукса.
Где двигаться уже не могли, там пробовали заводить разговор:
— Это правда?
— Возможно ли?
— Тиберий умер?
— Тиберий мертв?
— А может быть, это одно из тех мошенничеств, к которым он столько раз прибегал? — нахмурившись, воскликнул старый центурион [5], судя по знаку — из германских когорт [6], сухощавый человек лет шестидесяти, с бронзовым, выжженным солнечными лучами лицом.
Глухой рокот прокатился по толпе:
— Кто это?
— Сумасшедший!
— Возмутительно!
— Клеветник!
— Республиканец!
— Доносчик! — взвизгнул толстый парасит [7] в белой тунике, вернее, когда-то белой, до непристойности замусоленной и запачканной, в винных подтеках.
— Эй, ты! — гаркнул в ответ центурион. — Думаешь, если нас разделяет эта толпа евнухов и андрогинов [8], то я не справлюсь с тобой? Клянусь, следующее слово застрянет у тебя в глотке! Я, римлянин из трибы [9] Эмилия, девятнадцать лет воевал под началом божественного Августа [10], да еще двадцать три — под руководством его преемников. И я говорю — великий Октавиан не доверял Тиберию Цезарю! Уж он-то не позволил бы гнусному тирану управлять нами в течение двадцати трех лет! О, если бы это лицемерное чудовище обнаружило свое коварство раньше, чем умер Август, — никогда не видеть бы ему империи!
Новый взрыв негодования толпы был ответом на слова центуриона. Парасит же побледнел и, начисто потеряв весь свой напор, воздержался от дальнейшей перебранки.
— Говорю вам, не верьте слухам о смерти Тиберия. Вот уже семь лет, как он твердит о своих недугах. Сколько раз он на них ссылался, избегая встречи с римлянами! Вся его жизнь была фарсом. Для других же она до сих пор оборачивалась самой кровавой из трагедий. Может быть и теперь он сам распустил домыслы о своей смерти, чтобы узнать истинные настроения патрициев и плебеев, а потом отдать их в руки палачей!
— Если ты говоришь, что не уверен в смерти Тиберия, то ты поступаешь как неблагоразумный наглец, хотя слова твои кажутся гордыми и свободными, — заметил сенатор [11], окруженный толпой плебеев...