Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Этот роман стал настоящим откровением. Повествование ведётся в духе Апулея: книга насыщена рассказами-притчами, которыми делятся с нами действующие лица по ходу дела. И всё это — в контексте детективного сюжета, в ходе которого главного героя — Кипера — загоняет в угол жизни цепь случайных обстоятельств. Но ничего случайного в них нет, всё вполне закономерно. Это — судьба человека в рамках современной Америки, когда любая мелочь, обыгранная в суде ловким адвокатом, может лишить вас всего состояния.
Проза, граничащая с поэзией («наркотик любви течёт в нас по игле красоты»). Спектр проблематики романа настолько широк, что нет смысла его освещать здесь. Эта книга — кладезь мыслей и точных, неожиданных умозаключений о состоянии современного мира. Ефимов — русский писатель, живущий в Америке. Эту фамилию нужно знать так же, как фамилии Пастернак, Бунин, Набоков. Ведь это очень русская книга... А Кипер (keeper — хранитель) — типично русский персонаж, несмотря на всю свою американизированность.
отрывок из произведения:
... — Я ищу твое лицо в толпе, — сказала она. — Каждое утро, выходя из дома, я начинаю вглядываться в лица. Но тебя никогда нет. Ни на улице, ни в кафе, ни в автобусе. Почему? Как ты можешь так не быть? Порой я убить тебя готова за это. Тебя нет как-то назло, нарочно. Может быть, я когда-нибудь тебя убью.
Они стояли рядом. Смотрели сквозь стеклянную дверь. Веранда висела над рекой. Беззвучный буксир толкал красную баржу в щель между горами. Беззвучный поезд полз по дальнему берегу. Медленно, как столбик ртути в термометре.
— Я могу освободиться завтра в три, — сказал он. — Или даже в два.
Но она словно не слышала. Но шум вечеринки нарастал сзади, обволакивал, топил. Отражения гостей проплывали по стеклу. И отраженные льдинки в стаканах звенели, звенели на летних волнах реки. Но муж ее вынырнул из толпы, взял его за рукав, потянул.
— Кипер, на два слова. Ты должен меня просветить. Долли, сласть моя, это по делу. Не дуйся — мы недолго.
Они ушли вниз, в бильярдную. Они знали друг друга несколько лет. Они почти дружили. Они вовремя отшатнулись от индийской лампы, висевшей над лестницей. Уселись боком на край бильярда, лицом друг к другу.
— Это про твоего босса, — сказал муж. — Про мистера Леонида, черт бы его побрал. Как я не люблю его загадки! Подходит сейчас ко мне и говорит: «Так-так, Роберт, затеваем большую игру?» Я ничего не понимаю. Но на всякий случай леплю наугад, что да, мол, чего там, не по маленькой же играть всю жизнь. А он: «Ох вы игрочки, игруны лихие!.. А заиграться не боитесь? Вдруг фортуна задом станет? Хватит ли расплатиться?» И отходит. Я такие загадки не выношу. Не знаешь — о чем он?
Роберт взял желтый шар и пустил его по сукну. «Тук-тук-тук» — простучал шар по трем синим бортам. «Тук-тук-тук» — услышал Кипер у себя в висках. «Это «тук-тук-тук» будет все чаще и громче, — пригрозил ему недавно врач. — Потому что вы все с ума посходили с этими диетами. Вот я нажимаю вам на живот и могу прощупать позвонки. Кому это нужно? Устроили себе добровольный Освенцим».
Но врач ошибался. Потому что Кипер ничего не устраивал. Потому что он ел много. И с удовольствием. Просто в нем все быстро сгорало. Как в печке. Потому что он с юности был такой. Худой, длинный, горячий на ощупь. «Горячий, как кофейник», — говорила Долли.
— Босс любит туману напустить, — сказал горячий Кипер. — Позавчера смотрел ролик про молоко. Простенькая идея, не моя, заказчик так захотел, ну и Бог с ним: луг с цветами, корова пасется, потом — красавица крупным планом, комната уставлена пустыми горшками с землей. Она подносит к губам стакан молока. Выпивает. Камера отъезжает — и тут же все горшки прорастают цветущими кустами. Казалось бы — и говорить не о чем, да? Скажи «о''''кей» и отправляй заказчику этот примитив, коли он сам попросил. Так нет же. Изобразил великое раздумье, как новый Сократ. «А запах? — говорит. — О запахе вы подумали?» И выходит из просмотровой. Мы до сих пор ломаем голову. Что он имел в виду? Чей запах? Цветов? Красавицы? Коровы? Вот тут и работай...
... — Я ищу твое лицо в толпе, — сказала она. — Каждое утро, выходя из дома, я начинаю вглядываться в лица. Но тебя никогда нет. Ни на улице, ни в кафе, ни в автобусе. Почему? Как ты можешь так не быть? Порой я убить тебя готова за это. Тебя нет как-то назло, нарочно. Может быть, я когда-нибудь тебя убью.
