Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Автор книги — известный литератор, переводчик-итальянист. В настоящее время живет в Америке, но пишет, как и прежде, на русском языке, который для бывшего москвича всегда был и остается родным.
Факты истории и сугубо фантастические реалии завтрашнего дня, элементы детектива и социальный гротеск, антиутопия и «фэнтези», космическая опера и мягкий юмор естественно переплетаются в сюжетах его произведений. Вопросы же, на которые пытается ответить автор, извечны — что есть Добро, Зло, Вера, Надежда, Любовь.
отрывок из произведения:
...Фельдъегерь спал, глядя на императора.
Плечи развернуты, руки по швам, каблуки сдвинуты, глаза выкачены — и в них абсолютная, ослепительно прозрачная пустота. Император понял это за миг до гневной вспышки, а сумев понять, осознал и то, что темные лосины — отнюдь не дань варшавской моде, а просто вычернены грязью по самый пояс.
И обмяк.
— Подпоручик!
Ни звука в ответ.
— Подпоручик!
То же: преданно сияющие пустые глаза. И ведь даже не покачнется, стервец...
— Эскадрон, марш!
Сморгнул, мгновенно подобрался, став ростом ниже, схватился за пояс, за рукоять сабли; тут же опомнился, щелкнул каблуками.
— От Его Императорского Высочества Цесаревича Константина Павловича Его Императорскому Величеству в собственные руки!
Выхватил из ташки засургученный пакет.
Протянул.
Замер, теперь уже пошатываясь.
Николай Павлович, не стерпев, выхватил депешу излишне резко. Вскрыл. Цифирь... Обернувшись, передал Бенкендорфу. Уже и того хватило, что в левом верхнем углу означен алый осьмиконечный крест; так с Костькой уговорено: ежели вести добрые, чтоб не мучиться ожиданием, крест православный, ежели худые — папский, о двух перекладинах. Доныне истинных крестов не бывало.
— Давно ль из Варшавы, подпоручик?
— Отбыл утром пятого дня, Ваше Величество!
Услышанному не поверилось. Ведь это ж быстрей обычной почты фельдъегерской! — да еще и коней меняя где попадется, и тракты минуя, чтоб разъездам польским в лапы не угодить, да, верно, и без роздыху вовсе... чудо!
— Как же сумел свершить такое, поручик?
— Скакал, Ваше Величество!
Император усмехнулся.
— И что ж, быстро скакал?
— Не знаю. Ваше Величество!
Понятное дело, где уж тут знать...
— А что в Варшаве?
— Не могу знать, Ваше Величество... однако из города был выпущен открыто, по предъявлении пропуска от Его Императорского Высочества!
Еще хотелось расспрашивать, но — усовестился. Спросил с непривычной мягкостью:
— Отдохнуть не желаешь, поручик?
— Никак нет, Ваше Величество...
— Тогда ступай, братец. Проводят тебя... — и едва успел отшатнуться: фельдъегерь, вздохнув освобожденно, устремился прямо на государя, лицом вниз; глухо, словно тряпичная кукла, ударился об пол и захрапел. По паркету из разбитого носа потекла тонкая алая струйка.
Николай Павлович обернулся.
— Быстро! Поднять, отнести в кордегардию (сам на себя досадовал: зачем не удержал?)... или нет, здесь устройте. Имя выяснить и доложить!
Спящего, всего уж — от волос до шеи — измазанного юшкой и все же улыбающегося блаженно, подняли; бережно унесли.
Император вернулся к столу. Отодвинул лишнее, оставив лишь чашку крепчайшего кофию; никогда не баловался, но вот! — пристрастился в последнее время, уж и не может без турского зелья.
Что же в Варшаве? — сие не давало покоя, но знал: менее получаса цифирный кабинет не провозится; Александр Христофорыч, точности ради, ввел двойную проверку расшифровки. Позже, чем следует, не придет... В который раз поблагодарил Господа, что даровал ему в труднейшие времена Бенкендорфа. Прочие — шаркуны либо бездари, хоть и преданные без лести; а которые с умом и честью, так те подозрительны излишней близостью с карбонариями квасными, хоть и не уличить потатчиков...
Вчера лишь отлегло немного от сердца: пришли вести из Руссы; успокоились поселяне. Уплатил за то отставкою и опалой графа Аракчеева; впрочем, послал графу перед убытием в именье табакерку с бриллиантовым вензелем. Русса, Русса... хоть этою занозою меньше; ныне главное — Польша и Юг. Особо — Юг! И то счастие, что в Петербурге не вышла затея искариотская...
...Фельдъегерь спал, глядя на императора.
