Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Роальд Даль (Roald Dahl) — родился в городе Лландафф (Уэльс), учился в пансионе для мальчиков, в университет поступать не стал и в 1933 году устроился на работу в компанию «Шелл». С 1937 по 1939 год жил и работал в Танганьике, с началом второй мировой войны записался в армию и пошел служить в Королевские ВВС. Именно в годы войны Дал опубликовал свою первую повесть «Гремлины» (1943) — по этой повести впоследствии был поставлен нашумевший одноименный фильм (1984). После войны Даль целиком посвятил себя творчеству: он писал рассказы, повести, пьесы, как для взрослых, так и для детей. Кроме того им написаны сценарии таких известных фильмов, как «Живешь только дважды» (1967) и «Chitty Chitty Bang Bang» (1968).
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Он летал во Франции с первых дней войны, а во время Битвы за Англию защищал родное небо. Он был в Западной пустыне {в Ливии}, когда наше положение казалось безнадежным, был в Греции и на Крите. Он был в Сирии и в Хаббании {британская военно-воздушная база к западу от Багдада в 1942 году} во время восстания. Он был в Аламейне {Эль-Аламейн — город в Египте, за который шли бои между английскими и германскими войсками в 1942 году}, летал над Сицилией и Италией, а потом вернулся и снова улетел из Англии. Теперь он был стариком.
Он был небольшого роста, не больше пяти футов шести дюймов, с бледным широким и открытым лицом, которое ничего не скрывало, и с острым выдающимся подбородком. Глаза у него были блестящие и темные. Они все время бегали, пока его взгляд не встречался со взглядом другого человека. Волосы у него были черные, неопрятные. Надо лбом постоянно висел клок; он то и дело отбрасывал его рукой.
Какое-то время нам было не по себе, и мы больше молчали. Он сидел за столиком напротив меня, немного подавшись вперед, и пальцем выводил линии на запотевшем стакане. Он смотрел в стакан с таким видом, будто то, что он делает, сильно его занимает, но мне казалось, что он хочет что-то сказать, но не знает, как лучше начать. Я сидел, и, таская орешки с блюдца, громко их разжевывал, и делал вид, будто мне на все наплевать, даже на то, что я шумно жую.
Продолжая выводить линии на стакане и не поднимая глаз, он вдруг проговорил тихо и очень медленно:
— О Господи, как бы я хотел быть официантом, или шлюхой, или не знаю кем еще...