Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Классик шведской литературы XX века Пер Фабиан Лагерквист в своих заметках признавался, что «начал писать еще до того, как успел прочитать хотя бы одну книгу, не считая учебников». За свою долгую литературную жизнь он выступал как поэт, драматург, романист, журналист, с 1940 года являлся членом Шведской Академии, а в 1951 году стал нобелевским лауреатом.Центральной темой его произведений является человек, его поиски смысла жизни, отчаяние и тоска по недостижимому. Лагерквист проповедует «любовь без Бога» — любовь простую и вполне земную, — к природе, к людям, друг к другу. Лишь такая любовь, по утверждению писателя, может помочь людям в их борьбе с темными силами зла и смерти.
отрывок из произведения:
...Так уж повелось, что в середине жизни, когда шаг наш не так стремителен, мы, случается, и остановимся — оглядеться и понять, что к чему. И тут открывается нам, что не на вершине стоим мы, откуда, как нам кажется, можно без помех все разглядеть, проясненное давностью и далью. Нет, не на вершине, скорее наоборот, в низкой ложбине, и прошлое нависает, оно тут, оно напирает, и приходится продираться сквозь него, торя дорогу дальше. Это жизнь обступает нас со всех сторон, полагая, что имеет на нас абсолютное право, не оставляя нам ни единой щелочки для бегства. В этих ее буйных зарослях нам с вами попадались порой и розы, а не только утыканные шипами или иссохшие ветки. Жизнь дарила нам радость и тепло — и тебе, и ему, и мне; она хотела стать нам верным другом.
Итак, мы оглядываемся, и что же видим мы? Только свой собственный путь — тот, что пройден, и тот, который нам еще уготовано одолеть. Узрев это, мы становимся смиренней и сосредоточенней, будто услышали, наконец, голос своего «я» и себя постигли.
Но все мое существо противится смирению. «Нет» — срывается с моих уст. Жизнь, я перечеркиваю тебя, ибо моя стезя ведет прочь от тебя. Туда, куда тебе не добраться.
Те из нас, кто якобы постиг свою суть, принимают жизнь с радостью, их больше не мучат сомнения, потому что они познали, наконец, земное счастье. Жизнь видится им великим благом, чуть ли не единственной святыней и спасением...
Мне жизни не надобно. Я хочу ее победить. «Нет» — мое слово.
Жизнь не властна над нами. Нам только кажется, что это так, потому что она стискивает нас точно тугая пелена, ни на миг не дозволяя высвободиться.
Разве властелин орлу тот, кто подрезал ему крылья и засадил его в клетку? Ловец лишил его воли, но все равно орел принадлежит не ему, а небесам.
Разве властелин соколу тот, кто вынудил его ловить птиц небесных, потому как сам не умеет их ловить? Нет и нет. Над соколом властно лишь небо, там свободно парит он. Поутру, когда господин его выезжает из своего замка, он покорно сидит на хозяйской руке, но стоит ему взмыть в небеса, чует он над собой родимый дом, и трепещут от радости могучие крылья. Но устремиться ввысь он смеет лишь с дозволения господина.
Так и мы — сидим на руке жизни и неотрывно смотрим ввысь, на наш дом, и крылья наши дрожат от нетерпения, мы ждем не дождемся, когда насильник наш подаст знак, когда перст его взметнется вверх. И тогда мы с ликованием устремимся в пространство, к свету, и ни единый взгляд не узрит нас более...
Закогтив добычу, мы несем эту небесную дань господину, чтобы ему было чем набить свое алчущее брюхо, и снова опускаемся на его руку. Теперь он повезет нас назад, в темный замок, чтобы мы перевели там дух — в сумраке, словно и сумрак тоже наш властелин.
Повезет назад. Ибо в небесах не вьют гнезд. Ибо в истинном доме нашем нет опоры нашим ногам. Но повторяю: жизнь не властна над нами. Да, наша душа крепко спаяна с нашей плотью, да, у нас только и есть, что этот короткий миг — от расцвета до смертного увядания — и все-таки жизнь не властна над нами. Мы являемся в этот мир, чтобы одолеть ее, чтобы одержать над ней победу. Мы заброшены сюда, чтобы не принять ее, мы заброшены на скалу, вознесшуюся над океаном времени, и вспененные волны непрерывно бьются об ее края. На устах же у нас одно слово — «нет»...
...Так уж повелось, что в середине жизни, когда шаг наш не так стремителен, мы, случается, и остановимся — оглядеться и понять, что к чему. И тут открывается нам, что не на вершине стоим мы, откуда, как нам кажется, можно без помех все разглядеть, проясненное давностью и далью. Нет, не на вершине, скорее наоборот, в низкой ложбине, и прошлое нависает, оно тут, оно напирает, и приходится продираться сквозь него, торя дорогу дальше. Это жизнь обступает нас со всех сторон, полагая, что имеет на нас абсолютное право, не оставляя нам ни единой щелочки для бегства. В этих ее буйных зарослях нам с вами попадались порой и розы, а не только утыканные шипами или иссохшие ветки. Жизнь дарила нам радость и тепло — и тебе, и ему, и мне; она хотела стать нам верным другом.
