Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Юрий Тупицын родился в 1925 году в городке Дрезна, что в Орехово-Зуевском районе Московской области, в семье потомственных ткачей (отец — текстильщик, мать — ткачиха). В 1936 году семья переехала в Ташкент. Там Юрий закончил школу и поступил в Среднеазиатский индустриальный институт. Война изменила его планы: с 1942 года его судьба тесно связана с армией.
В 1952 году Тупицын поступил в Военно-воздушную академию им. Гагарина, которую окончил с золотой медалью. Затем — годы службы старшим штурманом бомбардировочного авиационного полка и полетов на реактивных самолетах, годы накопления опыта и применения теоретических знаний, полученных в Академии, на практике. После списания с летной работы он продолжительное время занимался преподавательской деятельностью в Качинском высшем военном авиационном училище летчиков, возглавляя кафедру самолетовождения.
В 1969 году вышел первый рассказ писателя «Синий мир», а спустя три года писательство стало второй профессией Юрия Тупицына. Читая его произведения, обращаешь внимание на поразительную осведомленность автора во всем том, что касается «технической» стороны научной фантастики, излюбленного жанра писателя.
Героями повести «Красные журавли» стали молодой лётчик Гирин и его командир Миусов. Высокий профессионализм и взаимовыручка помогают найти выход из сложнейшей ситуации.
отрывок из произведения:
...Гирин невольно улыбнулся. Когда полётами руководит Николай Петрович Миусов — за высокий профессионализм и принципиальность в разговорах между собой пилоты иногда величают его Железным Ником, — можно быть спокойным: он, точно по волшебству, угадывает те кризисные моменты, когда лётчик нуждается в его помощи и подсказке.
— Понял, двести тридцать пятому курс триста сорок, — ответил Гирин и с некоторой лихостью, с хорошим креном, но очень координирование вывел самолёт на новый курс, выбранный для обхода опасного облака. Теперь оно неторопливо-торжественно проплывало по левому борту в ощутимой близости. С этой дистанции было хорошо видно, что невинное белоснежное одеяние, делавшее облако похожим на гору сливочного крема, всего лишь камуфляж, маска, нечто вроде ослепительной доброй улыбки на холодном лице расчётливого и жестокого бизнесмена. Мутно серая облачная утроба кипела и ярилась, её прерывистое мощное дыхание все больше тревожило машину. Самолёт болтало все сильнее и резче, размашистые броски вверх и вниз сочетались с тряской; казалось, великан-невидимка то гневно раскачивал самолёт, то принимался в ярости колотить по его обшивке своими пудовыми кулаками. И все-таки Гирину, который весьма дорожил своим пилотским реноме, удавалось держать самолёт в жёсткой узде и вести его почти по ниточке. Ивасик оценил его старания.
— Молодца, шикарно режимишь.
— Как учили! — живо откликнулся Александр, в глубине души очень довольный: уж кто-кто, а опытный штурман хорошо знал, что «мертво» выдержать прямую на заданном режиме ничуть не легче, чем загнуть лихой иммельман или закрутить бочку. За весь полет Ивасик обронил всего две или три фразы, уж такой у него был обычай: «Считай, что меня в кабине нет, и действуй самостоятельно». Он умел довериться чужим рукам, терпеть до последнего и не надоедать мелочными подсказками; за это редкое качество пилоты прощали ему многое.
— Двести тридцать пятый, — послышался в шлемофоне голос Миусова, разворот влево на сто тридцать, курс двести десять, посадка с рубежа.
— Двести тридцать пятый понял, курс двести десять, посадка с рубежа.
Выполнив разворот, Гирин убедился, что Миусов принял, пожалуй, единственное разумное решение: вывел самолёт на свободное пространство вразрез между двумя облаками. Кучево-дождевое облако стало понемногу удаляться, смягчилась болтанка, Александр вздохнул свободнее и размял плечи, чувствуя, как липнет майка к взмокшей спине. Нелёгок хлеб пилота! И в этот самый момент всплеск жгучего пламени ослепил Гирина и швырнул его в небытие...