Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Вот что может написать девятиклассник, воспитанный на прозе Бориса Васильева и Василя Быкова. (Осторожно: в тексте встречается ненормативная лексика!)
отрывок из произведения:
...С востока доносило гул.
Тревожно вслушиваясь, толпа беженцев текла по асфальту, зажатому с двух сторон рядами деревьев. Дальше, дальше — к Берлину, к земле обетованной, где великий фюрер воздвигнет несокрушимый вал, о который разобьётся лавина азиатов, и непобедимые войска вновь пойдут маршем на восток, и Рейх будет тысячелетним. Они надеялись на новое сверхсекретное оружие, обещанное Геббельсом, ещё верили в гений фюрера, который должен спасти Германию и немецкую нацию, избранную, высшую нацию на земле.
Там, где к шоссе примыкала грунтовая дорога, в пёстрый поток беженцев вливалась серая масса военнопленных в грязных полосатых робах. Немцы уже привыкли к виду этого рабочего скота, но сейчас они глядели на лагерников с особенной ненавистью. Конвой остановил колонну и толпа беженцев потекла дальше.
В это время с близлежащего холма съезжал на велосипеде сын местного бургомистра — пятнадцатилетний Вольф. На его ремне отвисала кобура с «парабеллумом». С недавних пор Вольф постоянно носил пистолет. Он состоял в гитлерюгенде и очень гордился этим. Он собирался идти на восток, защищать фатерланд от русских свиней, у которых, как говорили отпускники, даже улицы не подметаются. Сейчас же Вольф катил в соседнюю деревню, куда отправил его отец. Он должен был передать устный приказ бургомистра, чтобы все крестьяне приступили к работе на полях. Приближался фронт и многие стали подумывать, как бы унести ноги. Приказ бургомистра должен был напомнить, что они обязаны растить урожай для воинов великой Германии и твёрдо верить в победу. Вольф уже подъехал к шоссе, когда в небе внезапно появились русские штурмовики. Их грозные тени быстро скользили по земле.
Толпа беженцев заорала и посыпалась на обочину. Вольф спрятался под дерево и зажмурил глаза. Упали на дорогу лагерники, с надеждой и опасением глядя на «Илы», но те пронеслись на запад, не сделав ни одного выстрела.
Когда они скрылись, люди начали подниматься, отряхиваясь и ругая русских. Затем они двинулись дальше единым нескончаемым потоком.
Высокий красивый унтерштурмфюрер в отлично сидящем чёрном эсэсовском мундире, с автоматом, казавшимся игрушечным в его больших и сильных руках, поднял колонну военнопленных резкой командой:
— Ауфт!
Заключённые быстро построились. Щуплый француз задержался, вставая, и, сильно прихрамывая, бежал вдоль колонны. Он не успел занять своё место. Короткий, будто выстрел, окрик: «Хальт!» заставил его обернуться. Начальник конвоя лениво поманил его пальцем.
— Месье, месье, пощады! — умоляюще прошептал француз и лицо его стало пепельно-серым.
На властных губах офицера появилась презрительная усмешка. Он холодно смотрел, как к нему неверными шагами ковыляет француз.
— Месье, месье: — обречённо повторял пленный, всё больше бледнея. Он затравленно посмотрел в лицо унтерштурмфюреру, ища милосердия, и ужаснулся — глаза у эсэсовца были совсем белые.
Не убирая улыбки, унтерштурмфюрер быстро ударил француза сапогом в пах. Лагерник схватился за низ живота и с мучительно-тягучим стоном рухнул на асфальт.
Унтерштурмфюрер любил бить в промежность. От этого удара люди испытывали страдания, доставлявшие палачу особое удовольствие. Он был заражён венерической болезнью, от которой не мог излечиться, и наслаждался, наблюдая, как другие мужчины корчатся от боли в паху.
Француз лежал на боку, согнувшись и вздрагивая. Неожиданно перед глазами возник запорошенный пылью сапог, который заслонил весь мир, и несчастный понял, что ничего другого он больше не увидит.
Легко держа автомат, офицер оттянул затвор и перевёл с предохранительного взвода в боевое положение. Затем приставил ствол к голове пленного боевика Сопротивления и нажал на спуск. Прогремели два выстрела. Отдача рванула руку вверх. Француз задёргался, отдавая Богу душу. Унтерштурмфюрер поморщился, отходя от него — сапоги оказались заляпаны кровью. Лагерники равнодушно смотрели, как их товарищ по несчастью конвульсивными движениями размазывает по асфальту свой мозг...
...С востока доносило гул.
