Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Горенштейн Фридрих Наумович, год рождения: 1932, 17 марта, прозаик, драматург, сценарист.
Родился в Киеве. Отец был репрессирован, после смерти матери воспитывался в детдомах.
В 1955 году окончил Днепропетровский горный институт. Работал инженером на Украине, Урале.
В 1962 году переезжает в Москву. В 1964 году в журнале «Юность» опубликовал первое произведение — повесть «Дом с башенкой». В 1960-70 гг. много писал, но в СССР почти не издавался. Один из участников альманаха «Метрополь» (1979), где опубликовал фрагмент повести «Ступени». Горенштейн автор многих киносценариев, в т.ч. фильма А.Тарковского «Солярис» и Н.Михалкова «Раба любви». С 1977 года произведения Горенштейна печатаются на Западе.
С 1980 года живет и работает в Германии. С 1990 года произведения Горенштейна печатаются в России: драма «Споры о Достоевском», повесть «Зима 53-го года», «Последнее лето на Волге», роман «Искупление», «Место», «Псалом» и др., рассказы, эссе, пьесы. По пьесе «Детоубийца» театром им. Е.Вахтангова поставлен спектакль «Господин ты мой, батюшка...»
В самом значительном произведении «Псалом» (роман-размышление о четырех казнях господних), охватывающем несколько десятилетий XX в., Горенштейн размышляет о судьбах евреев в России, о христианстве и иудаизме. Один из важнейших мотивов творчества Горенштейна — резкое неприятие антисемитизма.
отрывок из произведения:
...Пожар в еврейском предместье города Витебска вспыхивал в разное время, но чаще всего под вечер, когда зажигались свечи и керосиновые лампы. Летом смеркалось поздно, свечи и лампы зажигали уж в девятом часу. Вот и сейчас вспыхнуло, когда в церкви пробило девять, поп вышел из церковного двора и, сопровождаемый свиньей с поросятами, пошел домой.
Загорелось в домике на самом краю еврейского квартала, у тюрьмы. На домике была вывеска: «Ювелирная мастерская Локшинзона. Огранка алмазов. Золотые и серебряные работы». Очень худой маленький человек, очевидно, сам Локшинзон, в кальсонах и лапсердаке, одетом на нижнюю рубаху, выбежал из домика, держа на руках двух девочек лет трех-четырех, с криком «Пожар! Сы брент!» Хоть это было и без его крика ясно и люди выбегали из окружающих домов. Толстая, массивная супруга Локшинзона, выбежавшая следом за ним в капоте, с младенцем на руках, сказала: — Эля, идиот, перестань кричать. Люди не слепые, они видят огонь. Чтоб ты горел, перестань кричать!
— Хая, зачем ты ему желаешь гореть, ведь он уже горит,сказала соседка, тоже державшая на руках младенца и выбежавшая из домика с вывеской «Варшавский портной Шустер».
— Разве это он горит?! — закричала Хая.Это я горю... Он одел свой лапсердак и выбежал... Голодранец, что у него есть гореть?.. У него есть столько же, сколько у клопов, которых он жег свечой... Жег свечой и подпалил кушетку... А от кушетки загорелось все остальное. Все добро, и весь инструмент, и весь материал. Это называется, он жег клопов.
— Клопов я мазал керосином, а свечой я жег тараканов, — сказал Эля.
— Ты слышишь, Двойра? Сначала он мазал керосином, а потом он жег свечой. Идиот! Даже у лошади Хаима-биндюжника в заднице больше ума, чем у тебя в голове.
— Тараканов надо бить подошвой резиновой галоши, с видом знатока сказал муж Двойры, варшавский портной Шустер.
— Так до этого ведь надо додуматься, ребб Пинхас! — крикнула Хая.А мой муж имеет голову Срулика сумасшедшего, который кушает конский овес.
— Хая, не кричи, Хая, сказал Эля, главное, что мы спаслись.
— Мы спаслись?! — еще громче крикнула Хая. Ты считаешь, мы спаслись?! А на что мы будем жить? На твою перхоть?! Завтра надо отдавать заказ в ювелирный магазин Розенфельдов.
— Не кричи, Хая, ты разбудишь новорожденного, ты разбудишь Зусеньку.
— Не беспокойся про Зусеньку, сказала Хая и поцеловала младенца. Я о нем немножко позаботилась! — И она достала из кармана капота связки золотых изделий, а из другого кармана — стограммовую стопочку, наполненную бриллиантами. Нашему Зусеньке скоро исполнится месяц.
— Нашему Аминодавчику в прошлый понедельник исполнился месяц,похвалилась Двойра.
— Я слышал, у грузчика селедочной лавки Шагала жена на сносях,произнес портной Шустер.
— Я видела, как в дом к Шагалам шла повитуха, сказала Двойра.
— Нашла время рожать, сказала Хая. Рожает во время пожара. У Шагалов все не так...
...Пожар в еврейском предместье города Витебска вспыхивал в разное время, но чаще всего под вечер, когда зажигались свечи и керосиновые лампы. Летом смеркалось поздно, свечи и лампы зажигали уж в девятом часу. Вот и сейчас вспыхнуло, когда в церкви пробило девять, поп вышел из церковного двора и, сопровождаемый свиньей с поросятами, пошел домой.
