Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
А. Аверченко родился в Севастополе. В 15 лет был вынужден поступить на службу младшим писарем в транспортную контору, а еще через год уехал из Севастополя в поселок Исаевский, где устроился работать в управлении угольного рудника. В Исаевском Аверченко проработал около 6 лет, пока в 1903 году вместе с правлением рудника не переехал в Харьков. В Харькове, в газете «Южный край» Аверченко публикует свой первый рассказ «Как мне пришлось застраховать свою жизнь». Литературная деятельность пришлась молодому человеку по душе, и вскоре он берется редактировать сатирический журнал «Штык». Вскоре Аверченко уезжает в Петербург, где начинает работать в редакции журнала «Стрекоза». В 1907 году Аркадий Аверченко вместе с сотрудниками газеты «Свободные мысли» организовывает новый сатирико-юмористический журнал «Сатирикон», первый номер которого выходит в январе 1908 года. С журналом сотрудничают многие талантливые люди: художники Ремизов и Яковлев, Бенуа и Добужинский, юмористы Тэффи и Дымов, поэты Саша Черный и Городецкий, Мандельштам и Маяковский, прозаики Л.Андреев, А.Куприн, А.Грин и А.Толстой. В августе 1918 года журнал был запрещен. Писатель уезжает на Украину, а затем в родной Севастополь. В Севастополе Аверченко пробыл около года, много писал для театра, пытался издавать газету «Юг России». 15 ноября 1920 он эмигрирует сначала в Константинополь, а затем в Прагу. Аверченко гастролирует по Европе, печатаясь в Берлине и Париже, Варшаве и Праге. Умер 12 марта 1925 года в Праге.
отрывок из произведения:
...Когда шестилетний Котя приходит ко мне — первое для него удовольствие рыться в нижнем левом ящике моего письменного стола, где напихана всякая ненужная дрянь; а для меня первое удовольствие следить за ним, изучать совершенно дикарские вкусы и стремления.
Наперед никогда нельзя сказать, что понравится Коте: он пренебрежительно отбросит прехорошенькую бронзовую собачку на задних лапках и судорожно ухватится за кусок закоптелого сургуча или за поломанный ободок пенсне. Суконная обтиралка для перьев в форме разноцветной бабочки оставляет его совершенно равнодушным, а пустой пузырек из-под нашатырного спирта приводит в состояние длительного немого восторга.
Сначала я думал, что для Коти самое важное, издает ли предмет какой-либо запах, потому что и сургуч, и пузырек благоухали довольно сильно.
Но Котя сразу разбил это предположение, отложив бережно для себя металлический колпачок от карандаша и забраковав прехорошенький пакетик саше для белья.
Однако обо всяком подвернувшемся предмете он очень толково расспросит и внимательно выслушает:
— Дядя, а это что?
— Обтиралка для перьев.
— Для каких перьев?
— Для стальных. Которыми пишут.
— Пишут?
— Да.
— А ты умеешь писать?
— Да, ничего себе. Умею.
— А ну-ка, напиши.
Пишу ему на клочке бумаги: «Котька — прекомичный пузырь»...
...Когда шестилетний Котя приходит ко мне — первое для него удовольствие рыться в нижнем левом ящике моего письменного стола, где напихана всякая ненужная дрянь; а для меня первое удовольствие следить за ним, изучать совершенно дикарские вкусы и стремления.
22 кб
13 кб