Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Михаил Хейфец, популярный израильский журналист и историк, родился и вырос в Ленинграде, где работал преподавателем литературы и истории. Позже стал профессиональным литератором. В 1974 был осужден за написание предисловия к «самиздатскому» собранию сочинений Иосифа Бродского. В период заключения написал три книги, которые были опубликованы за пределами СССР.
Автор ряда публицистических книг, посвященных вопросам советской и российской истории, а также жизни в Израиле.
отрывок из произведения:
...Эта книга принадлежит перу (верно, лучше сказать, компьютеру?) Якова Нейштадта, одного из лучших в мире знатоков шахматной истории. Я немало читал его блестящих исторических монографий (например, о Кересе, Тарраше – это то, что я читал сам). Последняя, о Стейнице, в принципе не сильно отличается: блестящие по убедительности и разнообразию вариантов анализы (просто восхищает, когда партию XIX века не просто анализируют, но сравнивают с версиями, что разработаны по ее ходу лет через 50-100. К слову, Нейштадт, ничтоже сумняшеся, вступает в спор с Ласкером или, скажем, Ботвинником). Но почему неотвратимо захотелось откликнуться именно на его книгу о Стейнице?
Увлек литературный герой. Центральный персонаж. Увлек как личность, как герой истории! Видится, что даже автор не вполне понимал, кого выписал в своем тексте – а это почти всегда гарантия высокой художественности его творения!
Я помню, например, образ Стейница в прежней, блистательной книге М. Левидова, вышедшей еще в довоенные годы (в серии ЖЗЛ): ее автору, вскоре погибшему в застенках НКВД, первый чемпион мира по шахматам Вильгельм Стейниц, он же урожденный Вольф Штайниц, седьмой (либо тринадцатый?) отпрыск в семье торговца из Пражского гетто, виделся знаковой фигурой для XIX века. Как Маркс в политэкономии эпохи, как Флобер в ее литературе, как Дарвин в биологии... Людей подобного типа порождал тот взрывной этап фантастической промышленной революции и – уже подбиравшегося кризиса капитализма. Эти люди-гиганты преодолевали силой своих натур романтический порыв, беспримерную инициативу в предприятиях (и гипотезах) своего времени, они вносили, как виделось, в его дух новое и не свойственное ему качество: научную солидность, систему, закономерности порядка... Они виделись себе этакими якорями надежности в революционном потоке стремительно меняющейся жизни.
Примерно таким видел себя и Стейниц. Правда, в глазах нашего поколения, в отличие от великих современников первого чемпиона мира по шахматам, Стейница мягко, но настойчиво и постоянно все же чернили в шахматно-партийной литературе. Объяснялось сие исключение из идеологических привычек ВКП (б) весьма просто: соперником Стейница считался у начальства великий русский шахматист Чигорин, убежденный сторонник иной, комбинационной школы. А Стейниц, увы, для России, дважды разгромил петербургского оппонента в матчах, и потому нам, людям советской эпохи, настойчиво доказывали, что талантливый Чигорин был «повыше» догматика и формалиста Стейница («начетчика и талмудиста», как тогда любили выражаться). Чемпиону мира лишь повезло, спортивное счастье подваливало, бывает, знаете ли!
Нейштадт опровергает этот вздор, доказывая, кстати, что подобная аргументация унижала, прежде всего, Чигорина. Стейниц сам выбрал его партнером, причем выбрал вопреки всеобщему мнению шахматной элиты, основывавшемуся на практических результатах русского шахматиста. Ведь Чигорин до вызова Стейница не входил и в первую десятку мастеров мира! Но гений первым разглядел в малоизвестном петербургском провинциале шахматный талант, удивительно угадал, с кем интереснее и творчески полезнее будет играть. Лишь после матча со Стейницем Чигорина включили в мировую шахматную элиту!
В странном, таком нехарактерном для сегодняшних мастеров эпизоде проявился особый, ни на кого непохожий характер того Стейница, о котором мне хочется здесь говорить и размышлять!
Историки шахмат изображали его (и справедливо!), прежде всего, первооткрывателем, создателем современной школы шахматной стратегии. В принципе Нейштадт вряд ли мог добавить нечто новое к такому образу героя. Но – не уверен, видел ли это сам автор? – мне лично Нейштадт открыл в Стейнице совсем не стратега, не теоретика, не мыслителя, не упрямого открывателя шахматных истин, а — великого и невероятно азартного игрока. Игрока по самой сути своей натуры!..
...Эта книга принадлежит перу (верно, лучше сказать, компьютеру?) Якова Нейштадта, одного из лучших в мире знатоков шахматной истории. Я немало читал его блестящих исторических монографий (например, о Кересе, Тарраше – это то, что я читал сам). Последняя, о Стейнице, в принципе не сильно отличается: блестящие по убедительности и разнообразию вариантов анализы (просто восхищает, когда партию XIX века не просто анализируют, но сравнивают с версиями, что разработаны по ее ходу лет через 50-100. К слову, Нейштадт, ничтоже сумняшеся, вступает в спор с Ласкером или, скажем, Ботвинником). Но почему неотвратимо захотелось откликнуться именно на его книгу о Стейнице?
