Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В канун 1917 года в Петрограде происходит дерзкое преступление. Князья Дмитрий Павлович и Юсупов, депутат Пуришкевич, поручик Сухонин и доктор Лазоверт совершают убийство Григория Распутина. До сих пор казалось, что время давно расставило все точки над «i», но уже в наши дни тень святого черта всплывает вновь. В Санкт-Петербурге при загадочных остоятельствах погибают маститые библиофилы. И к раскрытию этих преступлений немедленно подключаются сотрудники «Института Каузальной Морфологии».
отрывок из произведения:
...Уже вовсю лютовала зима. Поднялся ветер, холодный и занудный. Над мостовой бешено вились снежные змейки и всякому, кого непогода прихватила в пути непременно хотелось домой-к теплому пледу и потрескивающему в камине огню, к любимой женщине и ласкающей горло мадере. А, может, к чему покрепче и погорячее. Стекла сильно покоробились ото льда, а, значит, и мороз как-то враз покрепчал-стужа, как в Арктике.
Юсупов неспеша подошел к зеркалу, посмотрел на свое отражение и поправил воротничок. Дело ему предстояло весьма хлопотное и совершенно омерзительное. Он понимал это всеми фибрами души, но ничего поделать не мог. Решено, так решено! И откладывать больше нельзя. Оттянешь хотя бы на день-другого случая, возможно, больше никогда не представится. По крайне мере Бсупову. А ежели и вовсе не удастся убить этого черта-виселицы точно не миновать.
— Степан! — крикнул князь в пустоту комнаты и обернулся.
В какую-то минуту ему показалось, что на стене появился чей-то силуэт. Но... всего лишь показалось-игра света и тени. От сердца сразу отлегло и на душе полегчало. Дверь тихо щелкнула, на пороге возник слуга. Высокий шестидесятилетний старик, с бородой и ухоженными пышными усами. Юсупов ему доверял, как себе самому.
— Степан, — Юсупов изломил брови, — ежели кто-то будет спрашивать, скажи, мол, и не знаешь, где я. А лучше, вообще никому не отворяй.
— Так и скажу, ваше сиятельство. Только оденьтесь потеплее. На улице словно черт бушует. А то ненароком еще продует.
— Оденусь-оденусь. Не забудешь, что наказал? — он подошел к слуге, положил ему на плечо руку и доверительно посмотрел в глаза.
— Ваше сиятельство, никак нет.
Дверь, презрительно скрипнув, отворилась. В лицо Юсупов сразу пахнуло колючим холодом и злобой. Руки вдруг обожгло диким ледяным ветром. И князь сразу спрятал их в перчатки.
Бричка стоял чуть в стороне от парадного подъезда-за высокой черной оградой. Лошадь полусонно переступала с ноги на ногу. И было видно, что даже ей слишком томительно сейчас. Князь, кутаясь в соболий воротник, неспеша зашагал к бричке. Степан смиренно пошел за ним. Позади оставались лишь, тишина, пустой дворец и отпечатки двух пар ног на снегу. Князь, кряхтя, закинул ногу на ступеньку и неторопливо залез в бричку.
— Ты это, борода, довези барина куда скажет и потом доставь обратно, — глядя на продрогшего возницу с назиданием произнес Степан.
— Довезем, не извольте беспокоиться, — человек, сидящий на козлах повернулся к Юсупову.
— Барин, куда прикажете?
— Гороховая шестьдесят четыре. Я покажу, — ответил князь.
— Так это совсем недалеко, — возница провел шерстяной варежкой по замерзшей бороде и ему на колени посыпался иней.
— Быстро доскочим. Барин, кобылка у меня прыткая, так что не извольте беспокоиться.
Степан шагнул назад в тот самый момент, когда лошадь фыркнула, изрыгнула облако пара и бричка, хрустя колесами, покатилась по заснеженной мостовой. От Юсуповского дворца-что на Мойке-до Гороховой приблизительно километра два пути, и князь не заметил, как под равномерный скрип колес, да под завывание ветра задремал...
...Уже вовсю лютовала зима. Поднялся ветер, холодный и занудный. Над мостовой бешено вились снежные змейки и всякому, кого непогода прихватила в пути непременно хотелось домой-к теплому пледу и потрескивающему в камине огню, к любимой женщине и ласкающей горло мадере. А, может, к чему покрепче и погорячее. Стекла сильно покоробились ото льда, а, значит, и мороз как-то враз покрепчал-стужа, как в Арктике.
