Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Эссе Михаила Эпштейна, написанные им за 27 лет и охватывающие опыт жизни на двух континентах — это опыт размышления о русской и американской культурах, путях их взаимодействия. Эти тексты образуют своеобразную картографию культурных границ и исторических рубежей: между Россией и Америкой, между Россией и СССР, между коммунизмом и капитализмом, между повседневными мелочами и поэтическими символами, между частной жизнью и имперским сознанием, между национальной природой и сверхтехнологиями будущего.
отрывок из произведения:
...Есть два противоположных человеческих типа: бессовестный циник и совестливый идеалист. Суть их вполне уясняется из этих названий, к которым и прибавить-то нечего.
Но есть гораздо более интересные, промежуточные типы: совестливый циник и бессовестный идеалист, и о них стоит сказать подробнее. Совестливый циник – конечно, прежде всего циник. Действительность он знает нагой, без прикрас, и ни одна ее исподняя сторона, дешевка, наглянка, подлянка, нахрап, подкуп, – все это мерзкое месиво интересов, жадностей, подлогов, подстав, всех этих под, и над, и сбоку, и поперек, и наперечет, – все это от него не увернется, он сам такой. Он хватает жизнь за мягкие места и жестко вбивает ей под самый дых. Но при этом его часто воротит, даже от самого себя. И он думает, что когда-нибудь, перед Богом или перед смертью, в какой-нибудь исповеди, или главном романе, или бесстыдно-обнаженных мемуарах, он сам с собой разберется. (»Дневники» Юрия Нагибина – глубокая иллюстрация этого цинично-совестливого типа). Он копит счет к себе и к своим дружкам, подельникам по циничному делу вонюче-мерзко-сладостной жизни. При этом он не откажется от еще одного удовольствия что-то где-то хапнуть, хрястнуть, подмять под себя чужую бабу и с таким же смачным хрустом разбить чью-то морду, загрести себе плывущую откуда-то длинную деньгу. Ему всегда этого мало, и, как ни отвратно порой бывает, в монастырь он не уйдет. Нет, не уйдет, но все же иногда хоть на минуточку верит, что вдруг возьмет да уйдет. Он знает цену не только всему, но и своему знанию этой цены. Живет зверино, но и зверски тоскует, и порой кажется, что тоска эта пересилит его обычай и заставит так взвыть, что этот вой взлетит до высокой ноты, до соловьиной чистоты.
Это – совестливый циник. Он не сделает другому хуже того, что нужно, чтобы ему самому было хорошо. Есть у него пределы, которых он никогда не переступит, святая мать, или святое ремесло, какое-то резкое пятнышко света, неприкосновенный запас добра во всей этой растленной всекупле и всеебле. Чем глубже он во все это зловоние погружается, тем сильнее что-то его оттуда выталкивает, и бывает, что к старости или на каком-то пределе сил, как проявление высшей слабости, – таки вытолкнет, поднимет над самим собой, и он что-то такое вымолвит, выдохнет, просветлеет и умрет.
А бывают и бессовестные идеалисты. Человек свято верует в высшие принципы, и не только верует, но по ним живет и под них все подминает – и себя, и других. Ему не до частностей, главное, чтобы у вещей была правильная мера. Он живет, не провисая, ходит по жизни как по туго натянутой струне. Идеал настолько его держит на высоте морального духа, что отчасти или даже вполне заменяет ему совесть. Совесть – вещь тонкая, даже непонятно, из чего она состоит и на чем держится. Где тонко, там и рвется, и совесть – это и есть состояние рвущейся тонкости. Совесть может работать против цинизма и растления. Но может работать и против идеализма, если он лишен теплоты и сцепки с реальными, слабыми, страдающими людьми, если он слишком отвлечен и надменен в своей чистоте...
...Есть два противоположных человеческих типа: бессовестный циник и совестливый идеалист. Суть их вполне уясняется из этих названий, к которым и прибавить-то нечего.
