Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Марина Саввиных (Наумова Марина Олеговна). Родилась в Красноярске 9 декабря 1956 года. В 1978 году с отличием окончила факультет русского языка и литературы Красноярского педагогического института.
Первая публикация – в сентябре 1973 года (молодёжка «Красноярский комсомолец»). В 1980 году – публикация в московской «Юности». Затем – многочисленные коллективные сборники, журналы – толстые и тонкие, – и в 1995 году, после присуждения премии Фонда Астафьева, первый собственный сборник «Фамильное серебро».
К началу ХХI века – пять книг стихов и прозы. Кроме выше названной, «Res cogitans», «Глиняный пятигранник», «Mail.ru», «Собеседники», «Горизонты Рожкова». Между 1996 и 2006 написана трагедия «Катилина», начат и пишется роман «Люди картонного города, или Солилоквиум в начале конца света». Множество статей о творчестве современных сибирских писателей, предисловия и послесловия к всевозможным сборникам.
С 1998 года – директор Красноярского литературного лицея. С 2007 года – главный редактор журнала «День и Ночь».
отрывок из произведения:
...она называет себя Элси. По-английски балаболит не хуже нас с тобой, а уж как тянет «Дэ-э-вид»...
Первые два дня она только ела и спала. Ела все подряд, все, что я давал — сосиски, маринованных угрей, крекеры, сгущенку...
Температура все время держалась под сорок. Я ничего не мог сделать, как ни старался. Потом догадался запросить справочную службу — и оказалось, что нормальная температура тела у аксолотлей тридцать восемь и пять. Так что я имел дело с легкой лихорадкой, скорее всего, нервного происхождения. Тогда я плюнул на это дело. Она моментально это почувствовала — и стала таять на глазах. Начались жуткие бессонные ночи.
— Д-э-э-вид... мне плохо... я умираю... скажи, ведь я не умру?
— С чего ты взяла? Ты простудилась немного — вот и все.
Отлежишься... вот... питье горячее — с медом. Гречишный мед — знаешь, с самой Земли. Пару дней — и как рукой снимет. Не плачь!
— Ты ничего не понимаешь... не уходи только! Побудь со мной. Мне страшно.
Я сидел возле нее ночи напролет, глаза слипались... я сначала клевал носом, потом — засыпал ... потом — просыпался от ее крика...
— Не спи, не спи! Мне страшно! Зачем ты оставляешь меня одну?!
Я брал ее на руки и долго сидел, покачиваясь, как китайский болван.
Она засыпала. Но стоило мне только положить ее на постель, как все повторялось снова...
— Как ты мог?! Ты меня бросил! Я умру ... умру без тебя!
Это странно, но я нутром чуял, что она не лжет.
Ее что-то беспрерывно терзало, внутренняя мука разрывала ее на части.
Она смотрела на меня темно-лиловыми, глубокими глазами, и словно скрывала что-то за внешним, обманным, испуганно-жалобным взглядом, к которому я уже привык и которым она, по всей видимости, по привычке отгораживалась от меня. Отгораживалась — и в то же время постоянно намекала, что настоящее страдание, невидимое мне и непонятное, бесконечно превосходит возможность моего разумения. И если она умрет — а она умирает! — то уж никак не от банальной простуды, которая так легко поддается моим усилиям. Чай вот с медом... ну и т.п.
Это было так не по-детски, что я через некоторое время перестал видеть в ней человеческое дитя. Какое там! Она — другое существо, чужое, чуждое. Когда она не стонала и не плакала, то сама обращалась со мной, как с глупым ребенком... или как с роботом-нянькой, который для того только и существует, чтобы ухаживать за ней.
Сам не знаю, почему я слушался ее... делал все, что она хотела, даже если... впрочем, это сюда не относится...
Короче, она умирала и страдала, плакала и стонала, прижималась вздрагивающим тельцем к моей груди, словно хотела добыть из нее универсальную защиту от сокрушавшей ее невыносимой боли... тем временем хорошая пища и уход сделали-таки свое дело. Она заметно поправилась, щечки ее округлились, порозовели, лихорадка прекратилась, она стала спать — долго, крепко и сладко, и уже не будила меня по ночам.
Да... защиту от аксолотлей я выключил в первую же минуту, как Элси появилась в палатке. Однако, ни один аксолотль к моему жилью не подобрался. Ну и слава Богу! Я и не вспоминал об этом... потом оказалось — зря...