Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Молодой священник Пьер попадает в руки злодеев — Абраксы и Мордома. Абракса — уродливая колдунья, а Мордом — хладнокровный убийца. И они замышляют нечто совершенно чудовищное.
Примечание:
Неоконченный роман: 21 глава, написанная в 1846-47 годах (автору не было еще и двадцати лет). Осталась неизвестной причина прекращения работы над романом – возможно, молодой писатель все силы решил направить на драматургию. А переписанная набело рукопись романа в четырех тетрадях осталась храниться в архиве автора.
В 1981 году этот архив был куплен у наследников фантаста городскими властями города Нанта.
Впервые этот неоконченный роман, под заголовком «Священник в 1835 году» был напечатан в Нанте, в 3 томе «Нантских рукописей» в 1991 году, с 850 примечаниями Кристиана Робена (Christian Robin).
В 1992 году роман под названием «Священник в 1839 году» напечатан парижским издательством «Шерш миди». Он был выпущен под редакцией Кристиана Робена, 252-страничным изданием с 26 иллюстрациями Тарди. С этого издания был выполнен первый перевод неоконченного романа на русский язык для 29-томного собрания сочинений Жюля Верна издательства «Ладомир».
отрывок из произведения:
...История храма Святого Николая уходила в глубь веков. Время не пощадило здание. Оно обветшало, покосилось. Одна колонна, мощная, громоздкая, напоминала ногу исполинского слона. Другая, напротив, тонюсенькая и с виду хлипкая, — костлявую руку. И так во всем.
За массивным каменным сводом виднелся второй, деревянный, украшенный множеством резных скульптур. Вот — голова громадного монстра[6] с приплюснутым носом, разинутым клыкастым ртом и взлохмаченными волосами. А вот — лицо херувима:[7] он напуган видом монстра и плачет от страха.
На всем — печать тлена и забвения. А ведь когда-то храмовый колокол славился далеко за границами города. Что и говорить — царь-колокол. Однако все проходит: прошли и дни его величия. Нынче хриплый, трескучий голос колокола раздается лишь в самых редких случаях, в таких, например, как сегодня.
День и, правда, был не совсем обычный. Медленно раскачиваясь, колокол глухо кряхтел и ухал, а добропорядочные буржуа останавливались возле колокольни и внимательно вслушивались в колокольный звон, который разносился над полями и крышами домов, призывая и призывая прихожан.
Толпа росла: мужчины, женщины, дети, отцы семейства и почтенные матроны,[8] застенчивые девицы и ребятня. Тут же карманные воришки, проститутки. Когда же им еще раздолье, как не в такой день? Среди тысячной толпы всегда найдется чем поживиться.
В церкви становилось тесновато. А все из-за пронесшегося слуха: из святых мест возвращается некий проповедник. Обещали, что он расскажет о необыкновенных чудесах Святой земли.[9] Что может быть занимательнее таких рассказов? Что может быть интереснее для обывателей, не понаслышке знающих о скуке?
Однако долгожданного гостя в городе никто в глаза не видел. О нем только слышали. Поговаривали, будто он святой. А это куда как любопытно! Редко сто упустит возможность побывать на таком спектакле (заметим — на бесплатном спектакле).
Счастливцы, пришедшие первыми и успевшие получить лучшие места, теперь томились в ожидании и старались занять друг друга разговорами.
— Как это, должно быть, чудесно — совершить паломничество[10] в Палестину,[11] ко Гробу Господню, — говорил Мишель Рандо своему приятелю Гюставу Десперье.
— Это точно! Всегда мечтал о таком путешествии. Но, думаю, вряд ли доживу до счастливого дня.
— Ну, хоть послушаем. Согласись, проповедник, решивший сделать у нас непредвиденную остановку, заслуживает всяческой похвалы. Мне, например, страсть как хочется поскорее взглянуть на него. Только что-то он не спешит удовлетворить наше любопытство. Судя по всему, придется порядком помучиться в духоте.
— Верно! Хлопотали, суетились, пришли заранее. Места-то у нас, конечно, хорошие, но из толпы уж теперь не выбраться. Тесно и душно… А ты случайно не знаешь, почему проповедь решили устроить именно в этом храме?
— Не имею ни малейшего понятия. — Мишель Рандо пожал плечами. — Жюль Деге, как обычно, опаздывает, а держать для него место все труднее. Смотри, как напирают!
— Насколько я успел заметить, Жюль не слишком ревностно посещает церковь. Вероятно, ему просто-напросто невдомек, что здесь обычно бывает. Деге ведет развеселую жизнь… Ох, сколько народу! Того и гляди, на голову сядут.
— О! Вижу Жюля. Пробивается к нам. Клянусь Богом, он не очень-то любезен, работает локтями направо и налево.
— Он нас заметил. Чудной он, этот Деге! Ему как будто все нипочем. Что бы ни случилось, только посмеивается.
Наконец, растолкав окружающих, разгоряченный Жюль Деге добрался до места.
— Чертова лавочка! — вскричал он, к великому негодованию обступивших его со всех сторон прихожан. — Лучше бы меня повесили на колокольне! Если б только знать, что придется протискиваться с боем!.. Ни в жизнь бы не пришел. Ну, долго еще ждать вашего хваленого проповедника?
— Трудно сказать.
— Благодарю вас, друзья мои. Вы проявили чудеса героизма, сохранив для меня место. Наконец-то я немного отдышусь. Теперь можно и оглядеться. Да… Зловещее сооружение. Говорят, по ночам здесь прогуливается сам Дьявол. Впрочем, молиться, по-моему, стоит лишь ему одному!
— Тебе ничего не известно о том, почему проповедник избрал именно эту церковь?
— Ничего. Да какая, собственно, разница? Меня, правда, больше интересует Дьявол. Рассказывают, что по ночам тут раздаются странные шорохи. В церкви явно кто-то бывает.
— Я никого не видел и ничего подобного не слышал, — отозвался Гюстав.
— А я убежден, что на церкви лежит проклятие.
Пока приятели спорили, у входа происходила следующая сцена...
...История храма Святого Николая уходила в глубь веков. Время не пощадило здание. Оно обветшало, покосилось. Одна колонна, мощная, громоздкая, напоминала ногу исполинского слона. Другая, напротив, тонюсенькая и с виду хлипкая, — костлявую руку. И так во всем.
1 кб
1 кб