Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Питера Сойера Бигла называют «непревзойденным мастером «фэнтези», «волшебником слова», его имя ставят в один ряд с именами Льюиса Кэрролла, Джона Р. Р. Толкиена, Урсулы Ле Гуин. «Архаические развлечения» погружают читателя в волшебную страну, где бок о бок живут сатиры и водяницы, дракончики размером с ладонь и двухголовые змеи, птицы феникс и прекрасные гордые единороги...
Смерть и бессмертие, горе и радость, веселье и печаль, шутка и глубокая мудрость – все сплетено в этих фантастических притчах, как в сказке, как в мифе, как в жизни.
отрывок из произведения:
...В Авиценне Фаррелл появился в четыре тридцать утра, сидя за рулем дряхлого фольксвагена — крошки-автобуса по имени «Мадам Шуман-Хейнк». Только что кончился дождь. Отъехав по Гонзалес-авеню на два квартала от скоростного шоссе, он подрулил к обочине, заглушил двигатель и замер, опершись локтями о руль. Его пассажир, печально вскрикнув, проснулся и схватил Фаррелла за колено.
— Все в порядке, — сказал Фаррелл. — Приехали.
— Куда? — спросил пассажир, оглядывая железнодорожные пути и неподвижные туши грузовиков.
Пассажиру, темноволосому и розовощекому, чистенькому, словно свежий шарик мороженного, было лет девятнадцать-двадцать. Фаррелл подобрал его в Аризоне, неподалеку от Пимы, увидев, как он стоит у дороги бесспорным знамением свыше — в свитерке с треугольным вырезом, в табачного тона мокасинах и в ветровке из Эксетера, — голосуя в надежде, что кто-то провезет его через индейскую резервацию около Сан-Карлоса. После двух дней и ночей более или менее непрерывной езды юноша ни на йоту не утратил свежести и чистоты, а Фаррелл ни на йоту не приблизился к тому, чтобы запомнить, наконец, как же его зовут — Пирс Харлоу или Харлоу Пирс. С безжалостной вежливостью юноша называл Фаррелла «мистером» и с неизменной серьезной пытливостью выспрашивал его, что он почувствовал, впервые услышав «Элеанор Ригби» и «Однодневку».
— Авиценна, штат Калифорния, — объявил, улыбнувшись юноше, Фаррелл. — Музей моей исковерканной юности и самых паршивых воспоминаний.
Он опустил стекло и с наслаждением зевнул.
— Ах, хорошо пахнет — принюхайся, это из Залива. Там, должно быть, вода уходит.
Пирс-Харлоу послушно принюхался.
— Угу. Да, понимаю. Действительно, хорошо, — он провел руками по волосам, запустив в них пальцы, но волосы тут же вновь поднялись, вернув ему сходство с изваянием, вытесанным из одного куска мрамора и отполированным. — Сколько, вы говорите, прошло?
— Девять лет, — сказал Фаррелл. — Почти десять. С тех пор, как я совершил ошибку и на самом деле защитил диплом. Понятия не имею, о чем я думал в то утро. Видимо, просто утратил бдительность.
Юноша вежливо хмыкнул и, отвернувшись, начал копаться у себя в рюкзаке.
— Мне дали адрес одного места, в которое я вроде как должен явиться, когда доберусь сюда. Это у самого кампуса. Я там и подожду.
В мутном свете ранней зари шея его казалась тонкой и беззащитной, как у ребенка.
Небо, крупичатое, точно кровоподтек, понемногу наливалось ртутным блеском.
— Обычно отсюда можно было увидеть всю северную часть кампуса, звоницу и прочее. А вот такой дымки я здесь что-то не помню. Сцепив руки за головой, Фаррелл потянулся так, что заныло тело и крякнули затекшие мышцы, вздохнул и пробормотал:
— Ну ладно, будить моего друга пока не стоит, рановато для этого. Надо бы где-то позавтракать — на Гульд-авеню, вроде, было заведение, работавшее круглые сутки.
Он расслабился, но одна острая искорка боли так и застряла в теле, и опустив глаза, он увидел застенчивую улыбку Пирса-Харлоу и лезвие его выкидного ножа, прижатое к своему боку как раз над брючным ремнем.
— Мне, право же, очень жаль, сэр, — сказал Пирс-Харлоу. — Пожалуйста, не делайте глупостей.
Фаррелл молча уставился на него и глядел так долго и так безучастно, что юноша беспокойно заерзал, впрочем, напрягаясь всякий раз, как мимо с шелестом проносилась машина.
— Вы просто положите на сиденье бумажник и вылезайте. Я не хочу никаких осложнений.
— Видимо, следует считать установленным, что в Эксетер ты ехать не собирался, — сказал, наконец, Фаррелл. Пирс-Харлоу отрицательно тряхнул головой. Фаррел продолжал: — А насчет места программиста-стажера даже и спрашивать нечего.
— Мистер Фаррелл, — ровным и мягким голосом произнес Пирс-Харлоу, — вы, похоже, думаете, что я не смогу причинить вам вреда. Пожалуйста, не надо так думать.
При последних словах нож, провертев дырку в рубашке Фаррелла, вдавился в его бок посильнее.
Фаррелл вздохнул, вытянул ноги и, оставив одну руку спокойно лежать на руле, медленно полез за бумажником.
— Черт, как все нескладно. Ты знаешь, я сроду еще в такую передрягу не попадал. Столько лет прожил в Нью-Йорке, разгуливал там по ночам, где придется, ездил подземкой и ни разу меня никто не ограбил.
Во всяком случае, не в Нью-Йорке и не любитель, не умеющий даже ножа толком держать. Он старался дышать как можно ровнее и глубже.
Пирс-Харлоу вновь улыбнулся и грациозно повел по воздуху свободной рукой. — Ну что же, значит настал ваш черед, верно? Да и не такое уж это большое событие, рано или поздно оно случается со всяким водителем.
Фаррелл уже вытащил бумажник и, почувствовав, что нажим лезвия ослаб, слегка повернулся в сторону юноши.
— Вообще-то, — сказал он, — тебе стоило проделать это еще там, в Аризоне. У меня тогда и денег было побольше. Прикинь-ка, сколько я потратил оттуда досюда, покупая еду на двоих.
— Я просто терпеть не могу водить машины, у которых для переключения скорости приходится возиться с рычагом, — весело сообщил Пирс-Харлоу. — И потом, что это вы, я тоже пару раз бензин покупал.
— В Флагстаффе на семь долларов, — презрительно фыркнул Фаррелл. — Тоже мне, трата.
— Эй, только не надо наглеть, не надо, — Пирса-Харлоу вдруг пугающим образом затрясло — даже в сумраке было видно, как он покраснел — и в хрустящих прежде согласных, теперь с запинкой слетавших с его влажных губ, появилась какая-то рыхлость. — А как насчет заправки в Барстоу? Насчет Барстоу как?..