Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Эта полная мужества, любви и печали повесть рассказывает о тех годах, когда мир бога христиан еще не вытеснил с полотна времен мир фэйри, и магия была делом обыденным. Когда король Артур, возведенный на трон Владычицей Авалона, нарушил клятву и тем самым раз и навсегда изменил судьбу Британии, когда Фату Моргану еще называли просто Моргейной, герцогиней Корнуолла, и не считали злой колдуньей и когда тайное течение рек жизни еще подчинялось воле посвященных. Теперь все думают, что это легенды, сложенные сладкоречивыми бардами в надежде на кров и благоизволение королей. Но это все было. И вот как было оно.
отрывок из произведения:
...Моргейна, тяжело опираясь на руку прислужницы, побрела прочь. Королева проводила ее взглядом.
— Пойду побуду с ней, — сказала она мужу. — Это ее первые роды; бедная девочка испугается не на шутку.
— К чему такая спешка? — лениво возразил Лот. — Раз роды первые, стало быть, схватки продлятся всю ночь; успеешь еще подержать ее за руку. — Он благодушно улыбнулся жене. — Скора ты впускать в мир Гавейнова соперника!
— Что ты имеешь в виду? — понизив голос, переспросила Моргауза.
— Да всего лишь то, что Артур и Моргейна родились от одной матери, и ее сын ближе к трону, чем наш.
— Артур молод, — холодно отрезала Моргауза, — он еще дюжиной сыновей обзаведется, ты и глазом моргнуть не успеешь. С чего ты взял, что ему так уж необходим наследник?
— Судьба обманчива, — пожал плечами Лот. — В бою Артур неуязвим — не сомневаюсь, что Владычица Озера и тут руку приложила, чтоб ей пусто было, — а Гавейн беззаветно предан своему королю. Но может случиться и так, что удача от Артура отвернется, и ежели такой день и впрямь настанет, хотелось бы мне быть уверенным, что ближе всех к трону стоит наш Гавейн. Моргауза, подумай хорошенько; с младенцами никогда не знаешь наверняка, выживет он или нет. Пожалуй, тебе стоило бы помолиться Богине, чтобы новорожденный герцог Корнуольский так и не вдохнул ни разу.
— По-твоему, я могу так поступить с Моргейной? Она мне все равно что дочь!
Лот ласково ущипнул жену за подбородок.
— Ты, Моргауза, — любящая мать, и я тому весьма рад. Но очень сомневаюсь, что Моргейне так уж хочется качать на руках младенца. Сдается мне, я слышал, как она жалела о том, что не изгнала плод из чрева...
— Она больна и измучена, — гневно возразила Моргауза. — Думаешь, я не говорила того же, устав таскать неподъемный живот? Да любая женщина твердит то же самое в последние несколько месяцев перед родами!
— И все-таки, если ребенок Моргейны родится мертвым, не думаю, что она станет сильно о том сокрушаться. Да и тебе горевать будет не о чем, вот я к чему веду.
— Она добра к нашему Гарету: мастерит ему игрушки, кукол всяких, сказки рассказывает, — защищала племянницу Моргауза. — Я уверена, что и своему ребенку она станет хорошей матерью.
— Однако ж не в наших интересах и не в интересах нашего сына допустить, чтобы Моргейна видела в своем ребенке Артурова наследника. — Лот обнял жену за талию. — Послушай, радость моя, у нас с тобой четверо сыновей; вот вырастут они — и, того гляди, передерутся: Лотиан — королевство небольшое, в конце-то концов! Но если Гавейн станет Верховным королем, для них всех владения найдутся, и в избытке!
Моргауза медленно кивнула. Лот Артура терпеть не мог, точно так же, как встарь — Утера; но она понятия не имела, что муж ее настолько жесток.
— Ты просишь меня убить новорожденного?
— Моргейна — наша родственница и гостья, — возразил Лот, — и это — священно. Я не решился бы навлечь на себя проклятие, пролив родную кровь. Я всего лишь сказал, что жизнь новорожденных и так висит на волоске, тем паче если не позаботиться о них должным образом, а если роды у Моргейны будут тяжелые, может, оно и к лучшему, если на младенца времени ни у кого не найдется.
Сжав зубы, Моргауза отвернулась от мужа.
— Мне нужно пойти к племяннице.
Лот улыбнулся ей вслед:
— Хорошенько обдумай, что я сказал, жена моя.
Внизу, в небольшом покое, для женщин уже растопили очаг, над огнем побулькивал котелок с овсянкой, ибо ночь ожидалась долгая. На пол постелили свежей соломы. Моргауза, как все счастливые матери, уже позабыла об ужасах родов, но теперь при виде соломы стиснула зубы и задрожала. Моргейну переодели в свободную рубаху; распущенные волосы рассыпались по спине; опираясь на плечо Меган, она расхаживала по комнате туда-сюда. Во всем этом ощущалось нечто от праздника; воистину, в глазах прочих женщин так оно и было. Моргауза поспешила к племяннице и взяла ее под руку.
— Ну же, походи немного со мной, а Меган пока приготовит свивальники для твоего дитяти, — предложила она. Моргейна подняла взгляд: смотрела она точно дикий зверек, что, запутавшись в силках, безропотно ждет, чтобы рука охотника перерезала ему горло.
— Тетя, это надолго?
— Ну, полно, полно, незачем опережать события, — ласково проговорила Моргауза. — Если хочешь, думай, что схватки у тебя длятся уже почти что целый день, так что теперь дело пойдет быстрее. — Но про себя подумала:
Тяжко ей придется; она такая крохотная, и ребенок у нее нежеланный; верно, впереди у нее — долгая, мучительная ночь...» Но тут Моргауза вспомнила, что гостья обладает Зрением, так что лгать ей бесполезно. Она потрепала племянницу по бледной щеке.
— Ничего, дитя, мы о тебе позаботимся, как должно. С первым ребенком оно всегда непросто — вот ни за что не хотят они покидать уютное гнездышко, — но мы сделаем все, что в наших силах. А кошку в комнату принесли?
— Кошку? Да, кошка здесь, но зачем, тетя?
— Да потому, малышка, что, если тебе доводилось видеть, как кошка котится, ты знаешь: кошки производят на свет малышей, мурлыкая, а не крича от боли, и, может статься, присутствие кошки, которая наслаждается родами, умерит и твою боль, — объяснила Моргауза, поглаживая пушистую зверюшку. — Это такая разновидность родильной магии; пожалуй, на Авалоне о ней не знают. Да, теперь можешь присесть: отдохни малость, подержи на коленях кошку. — В течение недолгой передышки Моргейна гладила мягкую шерстку, но вот она опять согнулась вдвое от резкой судороги, Моргауза заставила племянницу встать, и та вновь принялась расхаживать взад-вперед по комнате.
— Пока можешь терпеть, ходи: так оно быстрее получится, — наставляла она.
— Я так устала, так устала... — простонала Моргейна.
«Прежде чем все закончится, ты еще не так устанешь», — подумала про себя Моргауза, но вслух не сказала ничего: лишь подошла и обняла молодую женщину за плечи.
— Вот. Обопрись на меня, дитя...
— Ты так похожа на мою мать... — проговорила Моргейна, прижимаясь к Моргаузе; лицо молодой женщины исказилось, словно она вот-вот заплачет. — Ах, если бы мама была здесь... — Моргейна закусила губу, словно сожалея о мгновении слабости, и медленно побрела через битком набитую женщинами комнату: туда-сюда, туда-сюда...