Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Вячеслав Михайлович Рыбаков родился в Ленинграде. Окончил восточный факультет ЛГУ в 1976 году. По основной специальности — синолог, кандидат исторических наук, работает научным сотрудником в Ленинградском отделении Института востоковедения РАН. Имеет более 30 научных публикаций. Член семинара Бориса Стругацкого с 1974 года. Участник Всесоюзных семинаров: семинар фантастов и приключенцев 1976 года, «Малеевского» семинара 1983 года, «Дубултинского» семинара 1986 и 1988 годов. Дебютировал в 1979 году рассказом «Великая сушь» (в журнале «Знание — сила»).
отрывок из произведения:
...Всякая национальная литература является полноправным, хотя и действительно воздействующим на остальные не в одной и той же степени, элементом мирового процесса. Требуется лишь одно.
Свой, специфический объект описания.
Конечно, Уэллс может для разнообразия нашмалять «Россию во мгле», Фейхтвангер — «Москву. 1937», Эренбург — «Падение Парижа», а Аркадий Стругацкий — «Пепел Бикини». Но, во-первых, подобные выбросы достаточно редки и несущественны, а, во-вторых, при их создании авторы все равно остаются в рамках той культурной ситуации, той системы ценностей, того спектра эмоций, которые определяют их как выразителей и отражателей их основного, кровного, с рождения формировавшего их души мира.
В течение многих мучительных десятилетий советская литература имела свой объект отражения. Действительно, объектэтот был вначале исключительно катастрофичен, а затем чрезвычайно извращен. Но: существовал своеобразный мир, и в этом мире постепенно начал существовать своеобразный человек. Бессмысленно сейчас углубляться в вопрос, что в этом человеке русского, а что советского, или насколько и чем этот мир и этот человек хуже или, пардон, лучше иных региональных миров и людей. Некоторые ответы сейчас написаны на каждом углу и становятся общими местами, вернее, местами общего пользования; некоторые — думаю, их больше — еще только предстоит дать. Но факт остается фактом — описание данного мира, как научное, так и художественное, коль скоро мир этот является регионом человечества, обогащало знания и представления человечества о себе. Беллетристическое отображение советского поведения в советских условиях, конечно, весьма необычный факт культуры, но подчас оно может оказываться интеллектуально и эмоционально захватывающим для жителей любого культурного региона, поскольку размышляют об окружающей их системе и испытывают чувства по ее поводу все-таки не вирусы, а люди...